Василий Шульгин - Письма к русским эмигрантам

Но правильнее всего будет, если мое обращение к бывшим единомышленникам будет понято как некая исповедь, в которой рассказано, отчего и почему к концу жизни я пришел к мыслям и чувствам, в настоящем письме изложенным.

Более трех тысяч лет тому назад некий грек, испытав всевозможные приключения, вернулся на свою родину, остров Итаку. Он был в отсутствии 20 лет. Его всем известное имя было «многоумный Одиссей».

Что он нашел у себя дома, рассказал один странствующий певец, Гомер по прозванию. Сказания его были записаны и дошли до наших дней.

По какой-то причине в течение столетий педагоги всего мира не находили другого способа воспитывать юношество, кроме нижеследующего. Они заставляли мальчиков и молодых людей изучать мертвый древнегреческий язык, на котором ни один живой народ уже не говорил. А для чего? Для того, чтобы читать Гомера в подлиннике.

Бог им судья! Я прощаю им бесконечные часы, которые мои сверстники и я потратили на изучение «в подлиннике», как бегал «быстроногий Ахиллес», вместо того чтобы самим бегать взапуски. Гомер отнимал у нас здоровье. И все же я на старости лет вспомнил о бедном Одиссее.

Это потому, что мое отсутствие длилось не 20 лет, а, можно сказать, все 40. Однако мои странствования не будет воспевать Гомер наших дней. Я должен «воспеть» себя сам. Но почему? Потому что в сентябре 1960 года я позволил себе обратиться к русской эмиграции с открытым письмом. Последнее требует продолжения. Это продолжение я назвал «Возвращение Одиссея» и вот представляю сие сочинение на суд благосклонному читателю.

В письме к эмиграции, напечатанном в Америке 18/IX—60 г. в газете «Русский Голос», несомненно, есть слабое место, ахиллесова пята, в которую легко пустить полемическую стрелу при желании. А именно:

— Вы видели, Шульгин, одну лишь Владимирскую область, а делаете смелые обобщения для всей Советской России. Допустим, что ваше дифференциальное уравнение верно. Но по какому закону вы его интегрировали?

Считаю такой упрек правильным, хотя мне еще его, кажется, никто не сделал. Я сам себя упрекал и упрекаю; и в такой степени, что судьба и люди пришли мне на помощь. И мне дано было увидеть больше, чем Владимирскую область.

Вместе со знакомым литератором мы выехали из Владимира 11 октября прошлого года на машине «Волга». Через 3 часа были в Москве, сделав 180 километров. Когда автострада, строящаяся между Владимиром и Москвой, будет совсем готова, на машине этой же марки можно будет доехать до столицы за 2 часа.

Поезд доставил нас в Киев к 6 часам утра 12 октября, пробежав через Калугу, Брянск, Бахмач за 16 часов. Есть поезд быстрее; курьерский, так называемый «голубой экспресс» доходит до Киева за 9 часов.

Наш скорый поезд нес мягко. Вагоны такой длины, каких раньше не бывало. Все пассажиры имеют целую койку, то есть спальное место. Это бывало и раньше. Россия в отношении комфорта поездов шла далеко впереди Западной Европы. Мы были очень избалованы в этом смысле. И ездить в европейских поездах было для русских чистой мукой. Впрочем, сами французы одну из своих главных магистралей Париж — Лион — Море (Средиземное) в непереводимой игре слов называли: «Пожалейте несчастных».

Старую русскую традицию усвоила Советская Россия. Купе просторны, удобны. Проводники разносят чай в мельхиоровых подстаканниках, хороший чай с лимоном, хотя в этом поезде нет вагона-ресторана. Радиоволны, несущиеся около 300 000 километров в секунду, смеются над земными расстояниями. Для них поезд, делающий хотя бы сто километров в час, ничем не отличается от неподвижного вагона. Поэтому вы так же слушаете радио в купе, как если бы вы сидели в своей комнате. В известных случаях в некоторых поездах вы можете из своего купе говорить по радиотелефону с друзьями, оставшимися дома или поджидающими вас в отдаленном городе, куда вы едете.

Мы находились в четырехместном купе. Двое попутчиков скоро вышли на остановке, и мы остались вдвоем, уютно закусив добром, закупленным в Москве.

Московские продуктовые магазины представляют любопытное зрелище. Если можно так выразиться, торговля бьет ключом. Однако спрос явственно превышает предложения, почему и образуются очереди. Эти очереди не всегда приятны. Они свидетельствуют о двух явлениях. Первое, что денег у покупателей много. Второе, что удовлетворить их все растущие потребности еще в настоящее время не представляется возможным. Однако можно думать, что то внимание, которое Советская власть обращает на увеличение производства продуктов сельского хозяйства, ставя его центральной проблемой сегодняшнего дня, гарантирует, что эти трудности будут преодолены.