Анатолий Маркуша - Нет

Застегивая «молнию» на комбинезоне, Хабаров вспомнил: моторист в прошлый раз плохо вычистил кабину и, когда летчик завис в перевернутом положении, весь мусор с пола полетел ему в физиономию. Вернувшись на аэродром, Хабаров обругал тогда инженера. Правильно обругал, и тот не обиделся. Сегодня надо обязательно проверить, как выглядит кабина.

Хабаров позвонил в парашютную комнату. Парашюты уже отвезли на стоянку.

Хабаров зашел к дежурному врачу. Ему смерили кровяное давление и посчитали пульс. Все было в порядке.

Хабаров заглянул на метеостанцию. Облачность кучевая 2–3 балла, высота нижней кромки 2200–2500 метров, видимость 10 километров.

— Погода — лучше не надо, — сказал дежурный синоптик. И летчик с ним согласился:

— Лучше и не бывает.

Хабаров отметил полетный лист у диспетчера и пошел на стоянку.

Небо было голубое, легкое, чуть-чуть искрапленное негустыми облаками. Ветерок тянул с севера. Хабаров отметил про себя: «На взлете будет левый боковик».

Около машины его встретил инженер.

— Самолет к вылету подготовлен, все в порядке, заправка согласно заданию: в основных баках — полная, в экспериментальном — двести литров. — Инженер выглядел вялым, и слова его были вялые.

— Ты что такой невеселый?

— Да так, — сказал инженер и, не вдаваясь в подробности своего самочувствия, сообщил: — Вместо экспериментатора из шестой лаборатории с тобой полетит моторист. Я его проинструктировал как полагается.

— В диспетчерской знают об изменении экипажа?

— Да, я предупредил.

— Ладно.

Виктор Михайлович стал осматривать машину. Он нисколько не сомневался: все, что подлежит контролю, давно и тщательно проверено наземной службой, но личный осмотр самолета командиром давно уже стал в авиации традицией, если угодно, ритуалом, и Хабаров никогда не нарушал этот ритуал. Он покачал лопасть винта — люфта не было; постучал по носовому обтекателю — трещин не обнаружил; присел около правой стойки шасси — все в порядке… Переходя от одной точки осмотра к другой, Хабаров миновал элерон, стабилизатор, горизонтальный и вертикальный рули и добрался до кабины. Заглянул внутрь: посторонних предметов не обнаружил, привязные ремни были исправны, ремешки на педалях целы, но пол… пол был снова как в свинарнике. Хабаров ничего не сказал. Улучив момент, когда моторист, собиравшийся лететь вместо экспериментатора, отошел в сторону, Виктор Михайлович зачерпнул из пожарного ящика полную пригоршню песка и высыпал под заднее сиденье.

Хабаров расписался в журнале приема и сдачи материальной части и стал надевать парашют. Инженер помог ему затянуть ножные обхваты и заправить пластинчатые петли в замок.

Виктор Михайлович запустил, опробовал двигатель и запросил по радио разрешение выруливать.

Через десять минут Хабаров был в заданной зоне.

Земля лежала внизу — пестрая, молчаливая, неправдоподобно чистая. Он развернул машину так, чтобы река была слева, а шоссе справа. Беглым взглядом проверил приборы и приказал мотористу:

— Включи экспериментальный бак.

Моторист ответил:

— Есть. Экспериментальный включен.

— Перекрой основные.

— Есть. Перекрыл основные.

Хабаров нажал кнопку бортовых часов и сделал отметку в наколенном планшете.

— Выполняю первый режим. Виражи со скольжением.

— Понял, — отозвался моторист.

Хабаров накренил самолет и чуточку «передал» левую ногу. Машина побежала по кругу. Шарик авиагоризонта отошел от средней линии — это свидетельствовало, что разворот выполняется некоординированно, со скольжением, как требовало задание.

За левым неправильным виражом последовал правый и снова левый — с большим скольжением и еще правый. Потом Хабаров выполнил серию клевков, потом резко раскачал машину с крыла на крыло. Двигатель работал без перебоев.

— Петля с зависанием, — предупредил Хабаров моториста и начал разгон.

Он взял ручку управления на себя чуть медленнее, чем это следовало. Земля неохотно, лениво стала опускаться, наконец совсем провалилась. Летчик сдвинул очки на глаза. Перед ним было небо, только небо, одно небо. Виктор Михайлович почувствовал, как машина переваливается на спину, я увидел — в козырек снова вполз горизонт. Хабаров отдал ручку чуть-чуть от себя и сразу ощутил: привязные ремни врезаются в плечи, ноги норовят соскользнуть с педалей. С пола, бывшего теперь на месте потолка, посыпался мелкий мусор. Летчик поглядел в зеркало заднего обзора и довольно ухмыльнулся. Моторист тер лицо руками, и вид у него был не самый бравый.