Анатолий Маркуша - Нет

Сегодня Хабарову предстояло в пятый раз выходить на отар т.

Накануне он написал Блышу:

«Уважаемый Антон Андреевич!

Пишу Вам очень коротко, т. к. дел до горло. Вам надо подать рапорт на имя генерал-лейтенанта авиации Бородина. Суть дела изложите в двух строчках. К рапорту приложите:

1) Справку о налете (выписка из Летной книжки).

2) Служебную характеристику.

3) Автобиографию с фотокарточкой.

Проситься на должность летчика-испытателя не советую, лучше предлагайте себя кандидатом в группу подготовки летчиков-испытателей. Я звонил Бородину, он сказал, что набор начнется скоро..

Вас, конечно, интересует, каковы шансы попасть? Думаю, есть.

Перед тем как станете писать рапорт, еще раз взвесьте как следует все. Кое в чем, судя по Вашему письму, Вы, Антон Андреевич, сильно заблуждаетесь. Летчики-испытатели «делают биографии» не только в воздухе, но и на земле. Напрасно вы полагаете, что в нашей невоенной организации налаживать отношения с начальством проще, чем у Вас в армии. Не уверен. Совсем даже не уверен.

Проверьте, как у Вас с терпением. Много ли? Летчику-испытателю надо много. Очень много.

Признайтесь самому себе, любите ли вы учиться. У нас Вам придется постоянно, ежедневно и всю решительно жизнь что-то изучать, узнавать, чем-то овладевать. Командирская учеба в части покажется Вам тут детским садом.

Оцените свою принципиальность. Профессиональную принципиальность. Летчику-испытателю даже с малым изъяном в этой области — смерть.

Мне очень жаль, что я не могу сейчас написать Вам более обстоятельно. Во всяком случае, советую еще и еще подумать. Любить летную работу естественно для каждого летающего человека. Это условие необходимое, но еще далеко не достаточное для того, кто идет в испытатели.

Если по трезвому размышлению Вы направите рапорт, то сразу же садитесь за учебники и основательно повторяйте курс наук. На приемных экзаменах Бородин совершенно беспощаден. Он всегда был и остается сторонником высокоинтеллектуальной школы подготовки летчиков-испытателей. Учтите, что кавалерийская лихость абсолютно не в его характере и не в его принципах.

Покончив с письмом, Виктор Михайлович лег.

Спать не хотелось, но спать надо было, и он заснул, заставив себя подчиниться необходимости. О предстоящем полете больше не думал, и беспокойные сны его не мучили.

Будильник прозвонил ровно в пять.

Минут сорок Виктор Михайлович пропадал на балконе — растягивал амортизаторы, заменявшие ему покупные эспандеры, сгибался, разгибался — ломал тело. Принял душ. В начале седьмого позавтракал, не замечая, что ест, и выехал на аэродром.

Ехал Хабаров быстро, стараясь не думать ни о чем постороннем. Прислушиваясь к мотору, определил: когда резко нажимаешь на акселератор, постукивают клапаны. И тут же решил: в воскресенье надо будет заняться, подрегулировать.

На старте все было готово. Не спеша переоделся, сверил часы, еще раз заглянул в наколенный планшет, где весь предстоящий полет был расписан на длинный ряд последовательных операций.

К Хабарову подошел ведущий.

— Все проверено, Виктор Михайлович, все в порядке.

— Хорошо, — сказал летчик, — иду.

Он уселся в кабине, пристегнулся привязными ремнями к сиденью и начал готовиться к взлету. Бросил взгляд слева направо: осмотрел приборы, все было нормально. Проверил положение тумблеров, рычагов, кранов, переключателей, все было нормально. И тогда Хабаров нажал на кнопку включения радиопередатчика:

— Акробат-один, Акробат-один, Акробат-один, я — Гайка, как слышите, проверка связи.

— Гайка, я — Акробат-один, слышу вас отлично.

— Понял вас, Акробат-один, понял.

Хабаров защелкал тумблерами левой панели — включил автоматы защиты. Мысленно он называл тумблер, включал и тут же проверял, правильно ли включил. Через минуту доложил»

— Акробат-один, я — Гайка, к запуску готов. И земля мгновенно откликнулась:

— Гайка, я — Акробат-один, вас понял. Запускайте основной.

— Понял, запускаю, — сказал летчик и нажал на кнопку стартера.

Хабаров слышал, как набираются обороты, слышал, как стартовый движок вошел в зацепление с главным валом двигателя, он заметил, как ожили и поползли прочь от нулей стрелочки контрольных приборов. Потом в двигателе появился новый звук — низкий, урчащий — это турбина набирала обороты. И вот уже за спиной у него засвистело. Хабаров посмотрел на приборы и понял: основной двигатель заработал.