Анатолий Маркуша - Нет

Исчезнув вместе с Агаянцем за дверью, Тамара долго не возвращалась. И Хабаров постепенно отключился от незаконченного, оборвавшегося на полуслове разговора с ней. К тому же мелькнувшее и разом пропавшее лицо Мишки Агаянца отвлекло мысли совсем в другое направление.

Хабаров вдруг отчетливо представил полукруглую просторную летную комнату со стенами, обшитыми деревянными светлыми панелями, с огромным окном-эркером, явственно увидел низкие диваны, обтянутые шершавой темно-зеленой материей, и узкие столы на металлических трубчатых ножках, и корабль-бильярд, гордо возвышающийся посередине помещения.

Представил и затосковал.

Когда он вернется туда? К ребятам, к делу, ко всему, что до сих пор было самым главным в жизни…

Хабаров живо вообразил, как входит в летную комнату начлет. Грузный, заметно состарившийся в последние годы Кравцов появляется в застекленной двустворчатой двери, не спеша оглядывается и, будто нарочно растягивая слова, говорит:

— Наклевывается препаршивая работенка, мужики… Запуск двигателя в полете…

Как ни в чем не бывало, Збарский продолжает играть в шахматы. Бокун с некоторым усилием сдерживается и, тоже ничего не спрашивая, заканчивает намеливать кий…

Володин, ухмыльнувшись и кинув быстрый взгляд на окружающих, легко поднимается с дивана и, изображая на лице полную готовность хоть сию минуту отправиться в полет, спрашивает:

— Какие высоты запуска? Володина перебивает Углов:

— Не лезь, Петушок, поперед батьки в пекло. — И к начлету: — Сколько полетов в программе, Палыч, почем за штуку?

Кравцов не спешит с ответом, поводит из стороны в сторону головой, словно что-то высматривает и никак не может найти.

— Паршивая работенка, мужики… Мы тут посоветовались и решили… поручить это дело Хабарову… Пойдем, Виктор Михайлович, потолкуем…

Увидев летную комнату, Хабаров не может от нее оторваться. Мысленно он следует по длинному коридору, начинающемуся за двустворчатой остекленной дверью, в раздевалку. Тремя шеренгами стоят здесь голубые узкие шкафчики с летным обмундированием. Его шкаф — второй от двери. Кто-то давно уже приклеил на дверку морду улыбающегося тигра. Вырезали с обложки иллюстрированного журнала и так присобачили эмалитом — не оторвать! И вот уже лет пять тигр провожает Виктора Михайловича в каждый полет и встречает после каждого задания. Хабаров привык к тигру и иногда, конечно, когда никто не видит, подмигивает ему, прощаясь…

Едва слышно ступая, в палату возвращается Тамара.

— Пальчик приготовьте, Виктор Михайлович, сейчас кровь возьму.

— Опять? Скоро у меня крови на эти дурацкие анализы не останется.

— А что делать, раз нужно.

— Шуры-муры разводить, так с Мишкой Агаянцем, а кровь сосать — из меня! И чего вытолкала человека, чем он тебе помешал?

Не обращая внимания на «шуры-муры», Тамара привычно делает свое дело.

— Вот и все. Держите ватку, Виктор Михайлович.

— У тебя маникюрные ножницы есть, кривые? — спрашивает Хабаров.

— В палате нет, но, если надо, найду и принесу.

— Надо. Найди.

Тамара вновь исчезает и скоро возвращается с ножницами.

— Давайте подстригу.

— Нет. Я сам.

Виктор Михайлович берет у Тамары ножницы и, высоко подняв руки в локтях, смешно сощурившись, быстрыми, прыгающими движениями пальцев начинает что-то вырезать из листка бумаги: чик-чик-чик, и на тумбочку ложится веселый зайчишка, еще чик-чик-чик, и из-под кривых лезвий выскакивает длинная крадущаяся лиса. Потом Хабаров вырезает ослика, лошадку и сидящего на барабане задумчивого слона.

Тамара с нескрываемым удивлением смотрит на веселый зоопарк и говорит:

— А вы, оказывается, еще и художник! Вот не думала.

— Если человек в чем-нибудь талантлив, то он и вообще талантлив. Учти, Тамарочка. И не бегай за первым попавшимся красавчиком, даже если этот красавчик — сам Михаэль Агаянц, а люби меня, люби нежно и преданно.

— Виктор Михайлович, а рисовать вы тоже можете?

— Еще как! Кукрыниксы в компанию приглашали. Правда. Я не согласился.

— Почему?

— А куда мое Ха к их Ку, Кры и Ник-Сы присобачить? Тамара взяла в руки зайчишку и, поворачивая его туда-сюда, растроганно заулыбалась.

— Надо же, какой зверь!

— И вовсе не зверь, а зайчик. Его зовут Вова.

— Кого зовут Вова?

— Зайчика.

— А ее? — спросила Тамара, показывая пальцем на лисицу.

— Лисокрад — лиса крадущаяся.

— А его?

— Оська.

— А слона?

— Баламот Баламотович.