Анатолий Маркуша - Грешные ангелы

— Это странно, что вы, Симон Львович, беретесь давать уроки дикции, — сказал я с ожесточением, которого не замечал за собой прежде. — Не ва-а-аше амплу-у-уа, я думаю.

Класс замер.

Наташка прошептала еле слышно, но я услыхал:

— Подлец ты, Колька.

— Го-о-орбатого по горбу? Без пользы, А-а-абаза, — сказал Симон Львович. — Горб все равно останется, а вам потом стыдно станет. Человека судить надо строго, по делам его, а не по впе-е-ечатлению, ко-о-оторое он производит. Учитель обязан хорошо, толково, настойчиво вво-о-одить в своих учеников знания, а хромает пе-е-едагог или не-е-ет, модно одевается или так себе — ни-и-икакого значения не имеет.

Несколько дней я ходил как побитый и, в конце концов, поплелся, хоть и не хотелось, извиняться.

Наверное, лучше бы и не ходил.

— И-и-извиняешься, а са-а-ам любуешься со-о-обой! Вот ка-а-акой я благородный, по-о-орядочный… На что мне твои извинения? Ну, за-а-аикая. От этого не умирают. Иди, А-а-абаза, живи дальше.

И я пошел. Жил дальше. Ожидал возмездия.

Но никаких неприятностей со стороны Симона Львовича не последовало. Подковыривал он меня, как и раньше, как всех других, случалось, ставил и двойки, но в итоге, пройдя у него полный курс русского языка и литературы, я был аттестован четверкой.

Отметка была скорее несколько завышенная, чем заниженная.

Считается, человек до гроба должен помнить своих учителей и испытывать к ним чувство живейшей благодарности. Это, наверное, справедливо: родители дают нам жизнь, учителя — первоначальное ускорение. Верно.

Но случается, меня берет сомнение: а не может ли быть, хотя бы чисто теоретически, чтобы вполне приличному, заслуживающему уважения человеку катастрофически не повезло в детстве — на учителей не повезло? Мне бы очень хотелось верить в реальность такого предположения.

Увы, кроме Симона Львовича, я почти не помню тех, кому по общепринятым нормам обязан быть благодарным по гроб жизни.

Под конец учебного года в классе, очевидно, шестом, Симон Львович привел к нам неожиданного гостя. Мы были предупреждены: гость — ученый. Профессор психологии. Симон Львович предварительно объяснил: психология занимается душевными явлениями. Мы мало что поняли, и от того нам стало еще интереснее.

Гость оказался пожилым, а в наших глазах — старым. Он был громадного роста, худой-худой, будто слегка подвяленный на солнце. Лицо темное, кожа в мелких морщинах, над ушами висели белые волосы.

Внешность профессора внушала уважение и легкое опасение — а вдруг выкинет какой-нибудь фортель в духе Хоттабыча. Но ничего сверхъестественного не произошло, если не считать сверхъестественной немедленно установившуюся тишину. Даже Бесюгин не вертелся.

Гость заговорил, а мы как открыли рты, так уж не закрывали до самого конца. Он рассказывал о приемах самовоспитания, о громадных возможностях, заложенных в человеке и используемых чаще всего далеко не полностью, он говорил о бесконечном резерве душевных сил и о том, что могут совершить эти силы, если правильно ими управлять. А потом предложил:

— Сейчас, мои молодые друзья, если с вашей стороны не последует возражения, я опишу на доске ситуацию, дам четыре варианта решения — номер один, номер два и так далее. Прошу ознакомиться с ситуацией, выбрать один из вариантов решения, что покажется вам самым лучшим. Номер варианта, пожалуйста, запишите на листочке…

Собственно, это было и все. Ни фамилии, никаких других сведений профессору не требовалось — только номер решения. Наши ответы должны помочь науке в исследовании коллективных связей. Так пояснил нам гость.

Мы были окончательно сражены! Нам предлагалось послужить науке. Шутка ли?!

Тем временем профессор написал на доске четкими полупечатными буквами: Готовится 50-летие Н. Вы об этом человеке не слишком высокого мнения. Но именно Вас коллектив призывает его приветствовать и вручить юбиляру скромный общий подарок.

Возможные варианты решения:

№ 1. Вы отказываетесь, объясняя товарищам, что мешает исполнить поручение коллектива.

№ 2. Принимаете предложение, рассчитывая выразить Ваше истинное отношение к юбиляру, подчеркнув — поручение коллектива я, конечно, исполняю, но от себя честь имею заявить.

№ 3. Произносите такую речь, где все звучит благопристойно, но надо быть дураком, чтобы не понять вашего персонального отношения к юбиляру.

№ 4. Говорите несколько общих слов — ни врагу, ни другу не придраться.

Не знаю, как восприняли эту встречу другие, а я как большое событие, как важный урок жизни. Почему? Сейчас поясню.