Лев Экономов - Часовые неба

Долго веселилась молодежь. Уже за полночь воины проводили гостей до автобуса.

И вот они сами едут в город — сорок добрых хлопцев и восемь девчат. Далеко во все стороны летит веселая, задорная песня.

Воинов давно уже ждут на пороге рабочего клуба. Для них отведены лучшие места в зрительном зале.

Начался концерт. С большим подъемом выступали авиаторы перед рабочими. Семьсот человек слушали, как ефрейтор Юнусов играл национальные узбекские мелодии на музыкальном инструменте рубабе, а рядовой Умурзаков пел под аккомпанемент этого инструмента песни о Родине.

Семьсот человек слушали пятый танец Брамса, который играл на аккордеоне старший техник-лейтенант Филиппов. Семьсот человек дружно аплодировали рядовым Суркову и Гувэ, исполнившим популярные мелодии из кинофильмов, рядовому Шургину, отплясывавшему «цыганочку», и рядовому Бубликову, показавшему оригинальный цирковой номер.

Потом начались танцы. К концу вечера воины перезнакомились со всей молодежью завода. Как не хотелось уезжать, расставаться!

Прощаясь, комсомольцы полка и завода условились провести совместный вечер, где воины — отличники учебно-боевой подготовки и рабочие — передовики производства рассказали бы, как они добиваются высоких показателей в своем труде.

В группе вооружения шло комсомольское собрание. Никогда еще так долго не засиживались воины, никогда не выступали так активно. Речь шла о людях, которые не посчитались с мнением коллектива, боровшегося за звание отличного.

Рядовой Костин и ефрейтор Заплетин сидели красные, понурив головы. Им стыдно было смотреть товарищам в глаза.

Находясь на излечении в лазарете, Костин и Заплетин поспорили. Костин обещал дружку бросить курить, но не выдержал, закурил. Когда они выписались и вернулись в казарму, застали там одного лишь дневального. Все воины группы были на аэродроме.

— Самое время за проигрыш рассчитаться, — напомнил Костину Заплетин.

Не долго думая, дружки отправились за водкой. Вернулись пьяными.

Теперь их поведение обсуждалось всем коллективом.

Нашлись, конечно, и заступники.

— Костин — мой земляк, — говорил ефрейтор Тишибаев. — Я его хорошо знаю. Вместе в школе учились, росли. В одном эшелоне в армию ехали. Ничего за ним раньше плохого не наблюдалось. Вы знаете, он и в футбол хорошо играет. И вообще активный. Надо простить.

Тут слово попросил высокий парень с темными задумчивыми глазами.

— Не простить, а судить надо твоего земляка. И его дружка тоже. Они запятнали всю группу. Ведь мы на втором месте по части были, еще бы немного и завоевали звание отличников. А эти разгильдяи все дело поломали. Надо хорошенько взяться за них, чтобы остальным неповадно было.

Солдат говорил резко, решительно взмахивая правой рукой. Глядя на него, старший лейтенант Хайкин улыбнулся, невольно перемигнулся с присутствовавшим на собрании инженером полка по авиавооружению майором Медведиком.

«Смотрите-ка, каков наш Кузнецов! — казалось, говорили глаза секретаря комсомольской организации. — И кто бы мог подумать! И с какой искренностью говорит…»

В ответ на взгляд Хайкина грубоватое лицо майора осветилось улыбкой. Долго, очень долго ждал инженер Медведик этих слов от Кузнецова. Слов искренних и решительных, осуждающих и гневных. Он смотрел на солдата с нескрываемой одобряющей улыбкой. Значит, не напрасно боролся коллектив, воспитывая этого «трудного солдата».

Инженер Медведик впервые столкнулся с солдатом Кузнецовым в ноябре минувшего года, когда тот только что вернулся из отпуска. Вернулся с большим запозданием.

— Болел, — сказал хмуро.

— А справки где?

— Справок нету.

Вот тогда и припомнили в полку былые выпивки и самовольные отлучки Кузнецова. Поговаривали даже о том, чтобы отдать солдата под суд. Но командование решило не портить парню жизнь.

В это время пересматривались штаты, от Кузнецова решили отделаться — вывели за штат.

«Пропадет парень», — подумал тогда Медведик, знакомясь с карточкой взысканий и поощрений Кузнецова. С одной ее стороны, где отмечались взыскания, карточка была густо исписана, а с другой — почти чистая. Имелось лишь одно поощрение — за отличное обслуживание техники во время летно-тактических учений.

«Значит, может человек работать, — подумал инженер. — Только дисциплину подтянуть надо. Неужели это так трудно?..»

Медведик решил поговорить с Кузнецовым. Но сначала он вызвал к себе его приятеля Жукова.