Эмэ Бээкман - Глухие бубенцы. Шарманка. Гонка [Романы]

Теперь же, освежившись, я направляюсь в свой виварий, чтобы составить письмо властям.

Я сижу в виварии и усердно вывожу на бумаге строчки; официально, предельно вежливо, прибегая кое-где к старомодным обращениям, я описываю свое положение. Странно, что я, в сущности, свободный человек, должен апеллировать к Международному управлению по надзору за тюрьмами для того, чтобы была восстановлена законная справедливость! На мгновение отрываю взгляд от бумаги и смотрю по сторонам: меня поражает, что за короткое время вокруг меня образовалась богатая вещественная среда. После того как я приземлился на разбитом планере, мне предоставили для жизни пустой товарный вагон, к сегодняшнему дню он незаметно превратился в жилое помещение, причем даже с удобствами, где можно чувствовать себя вполне сносно. Жители колонии притащили сюда с мусорной свалки наиболее пристойные автомобильные сиденья, они вполне заменили кресла, но не только они украшали мое жилище. Как принято в лучших домах — на чем спят, на том не сидят, — у меня была и кровать, где вполне могли улечься двое. Может, я втайне рассчитывал пригласить сюда Флер, когда тащил в свой виварий куски обивки, которые содрал с больших легковых машин. Есть у меня и стол, столешницей служит пуленепробиваемое стекло. Машины дипломатов и государственных деятелей тоже попадают на свалку, и они не вечны, несмотря на то что покрыты броней. Да и подушек более чем достаточно, одна даже из настоящей кожи, и пледов хватает — нынче, отправляя машину на свалку, никто не удосуживается вынуть из нее вещи. Мне натаскали сюда кучу обуви, вполне приличной, начиная с резиновых сапог и кончая лакированными туфлями. Живу как состоятельный буржуа, у входа стоит большой декоративный глиняный кувшин — подарок Флер. Что из того, что горлышко отбито — тем древнее он кажется, несведущий гость может позавидовать.

Мне надо съехать отсюда, а не уйти руки в карманах.

Это обстоятельство одновременно забавляет и омрачает, но тем не менее действует ободряюще. Все-таки у меня хватило сил приспособиться к жизни в каньоне. Возможно, я уже и сам сумел бы поднести горящий факел к трубе, если б вместо воды с шипением опять пошел газ? И кто знает, не счел бы я вскоре естественным, что бренные останки человека бросают в мертвую воду, в кратер, где раньше топили контейнеры с остатками радиоактивных веществ? А может, это воронка, образовавшаяся в результате подземного ядерного взрыва или шахта баллистической ракеты — какое это имеет значение? На земле осталось не так уж много пространства, чтобы для каждой вещи находилось свое место.

Должно быть, так и следует относиться ко всему?

И снова снаружи начинает доноситься шум.

К этому тоже надо относиться как к обычному явлению. Я не намерен больше прятаться под вагоном. Вертолеты, перевозящие танки, приходится считать неизбежностью повседневной жизни. Ведь должны же всякие там военные проводить где-то свои маневры. На сегодняшний день скопилась уйма информации, и от этого происходит еще большая неразбериха; у каких-то вычислительных машин подвели контакты — и, таким образом, не связались два обстоятельства — безлюдное место, выбранное для военных маневров, и тот факт, что на самом-то деле оно не безлюдно.

Пусть грохочут там, в небе. Они не станут приземляться на крыши наших вивариев. Это было бы неудобно и хлопотно — вагоны шаткие.

Авось нам удастся избежать опасности.

Отчаяние и крики не помогли бы.

Надо закончить письмо. Серебряная авторучка, которую я обнаружил в одном из ящичков «кадиллака», сама каллиграфически выводит слова. Всю жизнь я ценил хорошие ручки за то, что они помогали скрыть изъяны моего почерка.

Шум усиливается.

Вероятно, остальные тоже либо сидят, либо лежат в своих вивариях и готовы к тому, что на их ограниченном жизненном пространстве будут проводить маневры.

Не стоит удивляться новым явлениям, происходящим в мире, пусть они скользят мимо, не задевая тебя. Несомненно, последует что-то еще более ошеломляющее, и, для того чтобы воспринять это, надо чтобы в мозгу оставался уголок про запас.

Рев мощных моторов нарастает.

Я не позволю сбить себя с толку. Письмо надо закончить. Плохо, что среди залежей мусора мне не удалось найти пачки чистых конвертов. Слишком мало времени было для поисков. Ведь в каньоне можно найти все.

Гляди-ка, начали стрелять. Ну и пусть стреляют. Ведь должны же они где-то израсходовать свои боеприпасы?