Ирина Велембовская - Вид с балкона

Как-то в будний день, рассчитывая не застать дома Лену, он отправился в Померанцев переулок, предварительно купив для «сватьи» цветы, а для Аллочки — красивую, но несложную настольную игру.

Орест Иванович прошел тесным, старым московским двором, поднялся по выщербленной лестнице на очень высокий четвертый этаж и вступил в длинный и неуютный коридор.

Судя по вечным хлопотам Лены вокруг здоровья матери, Орест Иванович рассчитывал на худшее — увидеть маленькую старушку, прищемленную радикулитом, или отложением солей, или вообще какими-нибудь еще более страшными недугами. Но увидел пожилую, довольно высокую даму с усталыми, но прекрасными глазами. В отличие от своей двадцативосьмилетней дочери она косметикой не пренебрегала: седые волосы ее были подкрашены и даже, как показалось Оресту Ивановичу, слегка подрумянены были щеки. Она не ожидала появления постороннего человека, была в халате, поэтому страшно смутилась, даже испугалась.

— Бабушка, не бойся, это он!.. — поспешила объяснить Аллочка и кинулась к Оресту Ивановичу.

— Вы меня извините, — сказал он, тоже смутившись, — мы с вашей внучкой договорились…

— Да, да, пожалуйста!..

Подарку Аллочка очень обрадовалась, хотя в настольной игре, которую принес ей Орест Иванович, всего и дела было, что подбрасывать косточку и передвигать фишки. Она столкнула в сторону нотные тетрадки, тут же уселась и начала играть сама с собой, казалось бы, с истинной увлеченностью. А ее бабушка, попросив у гостя извинения, куда-то скрылась: вероятно, чтобы переодеться. Так что Орест Иванович получил возможность как следует оглядеться.

Он увидел, что жили в этой комнате, с лепными венками На потолке и с большим венецианским окном, очень тесно, но не без признаков уюта. Орест Иванович привык к голым стенам, пустым подоконникам, стенным шкафам и казенного вида дивану. Поэтому был несколько ошарашен обилием предметов, нужных и ненужных: бархатных, истертых подушек, склеенных вазочек и бюстов. Всего этого плюс книги, ноты, тетради хватило бы, пожалуй, не на одну комнату, а на две, три. Видимо, здесь легко было загонять гвозди в стену, раз столько навешано было разных картин и фотографий в металлических и деревянных фигурных рамках.

Внимание Ореста Ивановича задержалось на небольшой, не то картине, не то портрете: здесь изображена была молодая, высокая женщина в свободном голубом платье, гуляющая по осеннему саду. У женщины этой было матовое, мечтательное лицо, и желтые листья падали ей на плечи.

— Это не твоя ли бабушка? — осторожно спросил Орест Иванович у Аллочки.

— Что вы!.. Это просто картина «Айн штиллер винкель». То есть «Тихий уголок».

Орест Иванович стушевался и решил больше подобных вопросов не задавать.

Аллочкина бабушка вернулась, переодевшись в темное платье и с бисерной ленточкой на шее. Как ни приятно был удивлен Орест Иванович внешностью своей «сватьи», но он не мог не отметить про себя, что в чем-то мать и дочь — два сапога пара. Хозяйкой его симпатичная новая родственница была явно не из лучших: чашки попахивали валерьяновым корнем, ножи — рыбой, у кофейника падала крышка. Орест Иванович вежливо пил прохладный кофе, принесенный из коммунальной кухни, откуда-то за сто верст, а сам все прикидывал, каким бы это образом завести разговор по душам, предложить свой совет и помощь. И никак не решался: для такого разговора нужно было, чтобы хозяйка дома была бы попроще, поземнее. А эта пожилая дама держалась как-то испуганно, натянуто, будто не свой человек пришел, а кто-нибудь из ЖЭКа или даже из прокуратуры…

Все же Орест Иванович рискнул высказать предположение, что хорошо бы в интересах всей семьи сменить эту комнату с лепным потолком высотой почти в четыре метра, который теперь ни один маляр не возьмется белить, на отдельную квартиру в каком-нибудь тихом, зеленом районе, в Тимирязевском, например. У Ореста Ивановича в тамошнем бюро обмена были связи, и можно бы попробовать…

И вдруг он почувствовал, что говорит что-то не то. И сам испугался: прекрасные глаза его «сватьи» наполнились слезами.

— Нас хотят ломать!.. — дрожащим шепотом произнесла она и опять убежала, чтобы не расплакаться при Оресте Ивановиче.

А маленькая Аллочка объяснила:

— На нашем месте будет Госхлорвинилсоюз.

Орест Иванович пожал плечами: он никогда не слыхал о существовании такого союза.

— Бабушка очень волнуется, — сказала Аллочка, перестав бросать косточку, — потому что она родилась в этой комнате. Потом здесь совсем рядом Дом ученых, там бывают концерты. А главное — вы посмотрите, какой вид!..