Иван Рахилло - Лётчики

Ей так хотелось нежности, немного, ну, совсем-совсем чуть-чуточку, а он стоял, замкнувшись в самом себе и видно никого не хотел впускать в своё сердце. И это вызывало у Маруси беспокойство. Что же это за друг, за товарищ такой, если не хочет поделиться с тобой своим горем, своей бедой? Она чувствовала сердцем, что у него случилась какая-то беда, но Андрей не захотел поделиться с ней своими переживаниями.

Однако напоследок он всё же обнял её и поцеловал нежно, именно так, как хотелось ей. И по щеке погладил.

После отъезда Андрея Маруся в своём дневнике записала: «Андрей — это звонкое имя заполняет в моём сердце весь мир! Я возвращалась с вокзала под сильным дождём. И хотя промокла до нитки, не прибавила и не ускорила шага. Дождь лил ливмя, а мне казалось, что вокруг всё светится — и мокрая трава, и пустые вагоны, и железнодорожные шпалы, по которым я шагала, и даже сам воздух светится… Что это, неужели любовь?.. Да, я люблю, я ещё крепче полюбила Андрея, я готова на всё, лишь бы слышать его голос, видеть его улыбку, делить с ним все трудности, помогать любимому.

Странное состояние — раздвоение. До сих пор больше всего на свете я любила детей, мечтала стать педагогом, учительницей. Другая затаенная моя мечта (увы, недосягаемая!) — авиация. И вот в мою жизнь негаданно вошёл Андрей. Нет, любовь к нему не уменьшила моей любви к детям, а ещё больше окрылила её. Андрей, Андрей — жизнь моя, радость моя!»

Каждое утро Маруся с волнением подбегала к плоскому ящику, висевшему в вестибюле института, где за стеклом выставлялась очередная почта, адресованная студентам. Писем почему-то не было. Проходили дни, недели. Маруся не знала, как истолковать это непонятное и необъяснимое молчание Андрея. Она послала ему уже три письма — ни ответа, ни привета… Время для неё тянулось невыносимо медленно и неинтересно, она старалась заполнить дни работой, хлопотами, вечера проводила в Доме пионеров. Но что бы она ни делала, чем бы ни заполняла свой досуг, ни на одну секунду не покидало её тревожное и ноющее чувство ожидания и неизвестности. Маруся избегала одиночества, но в то же время ей было стыдно признаться подругам в том, что она покинута. Покинута, какое обидное слово! Неужели он покинул её? Снова и снова вспоминались ей встречи с Андреем, все его слова и недомолвки, которым она теперь придавала особое значение. Вспомнилось, как они возвращались ночью с прогулки и он обнял и поцеловал её. Поэтому его молчание было особенно оскорбительным…

«За полмесяца я не написала в дневник ни строчки. Мне так не хотелось заполнять его страницы чем-нибудь горьким и невесёлым, чтоб впоследствии, перечитывая его, не пережить вторично то обидное, что так больно ранит сердце. Но мне не с кем поделиться своими переживаниями. На три моих письма ни звука. Необъяснимо. Родным прислал одну открытку. Нужно совсем не иметь самолюбия, чтобы писать, не получая ответа. На эту жестокость хочется невольно и самой ответить чем-нибудь таким, чтоб человек почувствовал, как он жесток.

Всё валится из рук. Креплюсь, занимаюсь, стиснув зубы. Днём в институте, вечером с ребятами. А ночью — плачу в подушку. Тысячи мыслей и предположений терзают моё сердце. Да и в самом деле, почему я, глупая, вбила себе в голову, что он ко мне неравнодушен? Просто втемяшилось. Меня ослепило собственное чувство. Его обычную вежливость я принимала за знаки внимания влюбленного, а товарищескую внимательность — за нежность. Как больно…»

«Телеграмма. Срочная.

Педагогический институт. Студентке II курса Нестеровой Марии. Прости долгое молчание. Всё хорошо. Подробности письмом.

Целую. Твой Андрей».

«Милая моя Мусенька, наконец-то представилась возможность написать тебе письмо. Тысячу раз прости меня за ту боль, которую я невольно причинил тебе своим долгим молчанием. С какой жадностью читал я твои письма. Теперь уже всё позади. Я круглый отличник. И моя мечта — прилететь к моей дорогой и умчать её в поднебесные края, в наш далёкий авиагородок. Я буду летать, и вечером, когда буду приезжать усталый домой, ты будешь встречать меня, как самый близкий друг и товарищ. Мы будем ходить с тобой в театры (помнишь, как мы сидели вдвоём в темноте, в нашем Дворце культуры). Вместе будем изучать иностранный язык, расти и помогать друг другу на жизненной дороге, Милая моя…»

Ни телеграммы, ни письма… Всё это я сама выдумала. Пишу, а слёзы падают на бумагу и расплываются синими кляксами».