Владислав Шурыгин: Тревожный берег

Ходил ли я по этой земле? Грубой, серой, как сукно солдатской шинели, земле. Если я здесь случайный гость, то почему жесткие травы доверчиво касаются моих ног? О чем шепчут, о чем вспоминают эти степные трапы?

Конечно же я ходил по этой земле. Еще как ходил! Я служил здесь срочную. А что, любопытное слово «служил»? Первая часть — служба, вторая — жизнь. И в то же время — одно единое. Любопытное слово…

Казалось бы, уехал отсюда и забыл. Но нет же… Все эти годы ты снился мне, пост 33, наша дальняя точка, приютившаяся возле береговых круч моря. Самого синего и мире. Во всяком случае, так в песнях утверждается.

Я и раньше любил постоять на обрыве, особенно когда море гонит на штурм белых утесов неисчислимые цепи своих волн. Здесь волны всегда почему-то разворачиваются слева направо; а повадки у них боксерские — бьют под известковые кручи неожиданно и резко. Вот сейчас море такое и волны такие.

А за спиной моей, на дальнем краю холмистой степи, кудрявятся сады, белеют хатки под черепичными крышами; между ними всплеснулись и застыли зубцы тополей. Это здешний оазис — совхоз Прибрежный. Как все знакомо!

Высоко в небе парит орел. Здорово, приятель! Я рад тебя видеть! Значит, по-прежнему несешь воздушный дозор над постом 33, проверяешь свои владения? С высоты тебе отлично видны степь, полевая дорога, одинокий домик у моря, радарная установка на холме… А помнишь, когда-то она казалась тебе диковинной птицей, потерпевшей неудачу на скалистом берегу… Но потом ты привык.

Узнал, что она не летает, а только кружится, кружится на месте, растопырив широкие решетчатые крылья. Не правда ли — странное создание?

Смотрю я на тех, что стоят сейчас рядом. Я знал других, чем-то очень похожих на них…

Сегодня на точке все новое. Люди, домик, боевая техника. И служат ребята уже не три года, как мы когда-то служили…

Звонок коротко дзинькнул еще раз. «Какой-то робкий человек», — подумал Андрей и открыл дверь.

Мальчишка лет восьми, с яблочным румянцем на щеках, с оттопыренными ушами заячьей шапки, тянулся, чтобы нажать кнопку звонка.

— Ты к нам? — спросил Андрей.

— К вам… — не очень уверенно ответил мальчишка и, картавя, выпалил: — Управдомша сказала, что сегодня в четыре часа будем все снег кидать… — Перевел дыхание, добавил самое главное: — С крыши! Приходите!

К радости мальчишки, Андрей по-военному ответил:

— Есть! Принято.

Мальчишка глазел на невесть откуда появившегося в соседней квартире бравого сержанта, видно не узнавая Андрея, а затем, поздоровавшись с вошедшей в прихожую матерью Русова, исчез.

— Это чей же такой, мам? — спросил Андрей.

— Захаровых.

— Захаровых? Брат Люды, что ли?

— Да. А Люду-то видел?

— Не встречались пока, — ответил Андрей и не без раздражения подумал: «Зачем спрашивает? Ведь знает же…»

— Она как-то интересовалась, когда служба у тебя закончится.

— Надо же…

— Я сказала, что через полгода.

— Полгода? — Андрей усмехнулся. — Иногда и родители ошибаются. Ведь так бывает, а, мам?

Мать уловила в голосе сына незнакомые нотки иронии, и, хотя ирония была доброй, она все же почувствовала, что сказал он так неспроста.

— Бывает, Андрюша, что и родители ошибаются… Только дети гораздо чаще. Что это ты об ошибках заговорил?

— Не об ошибках я, мама. Просто может случиться, что не вернусь я после срочной службы домой. Стихия манит.

— Опять в летное надумал? — спросила она встревоженно.

— Точно, мамуль, в него. Как батя.

— Зачем тебе военная служба? Ты ведь и так третий год служишь. Неужели не надоело?

Сын молчал.

— Поступил бы после службы в институт гражданской авиации, стал бы инженером…

— При небе? Не пойдет, мама. Вот в небе инженером — это здорово! Говорят, скоро каждый военный летчик инженером станет. Так и будет называться — летчик-инженер… Можно бы, конечно, работать и в Аэрофлоте, но топкость одна есть… В ГВФ, мама, молодым так сразу штурвал реактивного лайнера не доверят. Нужен высший летный класс, нужно время, время… И будешь все вторым:, вторым, в лучшем случае. А то ведь еще и на винтомоторных полетать заставят. Нет, такое не по мне. Как говорил Чкалов: если уж быть, то быть первым! В военной авиации молодому летчику доверяют такую же боевую машину, как и опытному. Только задачи сначала не те… По самое главное, сам — хозяин в воздухе. Все будет отлично, мама. Ну, что ты? В конце концов кто-то же должен охранять небо страны, а?