Л. Пантелеев: Том 4. Наша Маша. Из записных книжек

…Вчера я подарил Маше игрушечные наручные часы. Надо было видеть восторг, с каким она помчалась на кухню показывать обновку маме и бабушке.

А утром она уже забыла, что у нее есть часы. Я их с вечера спрятал. Нарочно, опыта ради. Днем спрашиваю:

— Маша, где у папы часики?

Показала.

— А где у Маши часики?

Посмотрела на руку и ужаснулась. За ее взглядами, жестами и междометиями, за всем этим цыплячьим квоханьем можно было услышать:

— Ой, в самом деле, какой ужас! Где же мои часики?! Куда они делись? Ведь были же они! Потеряла? Взял кто-нибудь? Ой, ой, ой!..

. . . . .

Танцует, принимает воздушные ванны, бегает голенькая по ковру в маминой комнате.

Но любит и посидеть — за книжкой или даже с газетой в руках. Элико считает, что она вообще книги, журналы и даже газеты любит больше, чем игрушки. К чему бы это? Очень забавно выглядит она, когда держит двумя руками газетный лист. Если взяла случайно не так, «вверх ногами», — тотчас перевернет (да, да, уверяю вас!), даже если на странице нет картинок!

Настроение у нее чаще всего хорошее. Тогда она послушна, ласкова (тянется ко всем целоваться), весела. А бывает — и нередко — проснется в ней «бесенок», и без всякого видимого повода она начинает капризничать, изощряться, сует в нос или в рот палец, отмахивается от поцелуев и вообще всем, чем только можно, показывает, что она вовсе не такая милая и простая штучка, какой ее все считают.

19.12.57.

Машка исключительная чистюля. Если замарает (хотя бы табачным пеплом) пальчик, в ужасе таращит глазенки. Показывает окружающим палец, уморительно стонет и подвывает.

Сегодня увидела ералаш на раскладном стульчике возле моей постели. В ужасе стала тыкать пальцем, причитать (на своем тарабарском языке): «Ой, ой, какой ужас!..»

Пришла мама, она и маме показывает: посмотри, дескать, какая свинья у нас отец!

Между прочим, после всего этого я «организовал» уборку скамеечки, привлек к этому делу и Машку.

24.12.57.

Сегодня вечером раздался звонок, Машка выбежала в коридор:

— То там?

Открыли дверь — и появился широкоплечий полный человек в шляпе, в очках, с толстой палкой в руке. И с ним совсем молоденькая тетя.

На дяденьку Маша смотрела довольно пасмурно, больше ее заинтересовала его палка с красивым набалдашником. Да и он не очень-то ловко обращался с девочкой. Сделал какую-то козу-егозу и заговорил со взрослыми. Впрочем, похвалил Машку, сказал, что у нее «не по возрасту осмысленные движения».

Осмысленные-то осмысленные, а ведь, пожалуй, через год она не поверит, если ей скажут, что она своими глазами видела — вот на этом самом месте — Самуила Яковлевича Маршака!

С Самуилом Яковлевичем была его племянница Женя, которую я помню совсем маленькой девочкой.

Позже был еще один дядя, тоже детский писатель, Н. А. Ходза, который рассказал, что у его дочки Леночки до двух лет был «ужасный характер», была она злюка и капризница — до тех пор, пока не научилась говорить. То, что она не могла объясниться, высказаться, выводило ее из себя. Думаю, что и нашей Маше это обстоятельство доставляет много огорчений.

2.1.58.

Сижу, работаю, слышу — Машкины шажки, слышу, как маленькие пальчики ее скребут закрытую дверь. И вот ее голосок:

— То там!..

Значит, надо идти открывать…

. . . . .

Вечером бегала по коридору и кричала:

— Мадам! Мадам!

Это Марья Федоровна ее так называет:

— Вы что тут делаете, мадам?

1 ГОД 5 МЕСЯЦЕВ

7.1.58.

Сегодня днем я лежал, просматривал газету. Пришла Машка, стала тянуть меня, чтобы я вместе с ней разглядывал ее книжку. Однако никакие уговоры не помогали. Тогда Машка, хитрюга, протягивает руку и быстро сдергивает с отцовского носа очки. А сдернув, аккуратно кладет их на табуретку. Что очки — оптический прибор, помогающий зрению, это она, конечно, не понимает, но знает, запомнила, что читаю я только в очках. Убежден, что поступок ее не случайность, а именно хитрость, соображение. Обезоруженный и обескураженный, я должен был отложить газету и заняться Машиными картинками.

8.1.58.

На дворе потеплело — «только» 22 градуса. Машка опять гуляла. Ходили с мамой в Зоологический сад, смотрели елку и — контрабандой — посмотрели оленей. Контрабандой потому, что мама и папа, обдумав и обсудив этот вопрос, решили до весны Машку в зоосад не водить, не загружать ее слишком яркими впечатлениями, о которых она не может рассказать словами. Начнет говорить — тогда пожалуйста, да и то не сразу, а постепенно.