Павел Карпов - Юность Ашира

Анна Сергеевна, полная, белолицая женщина с коротко остриженными седыми волосами, приняла Ашира, как сына, и не делала никакого различия между ним и Сережей. Муж ее, литейщик Степан Петрович Удальцов, в первый год войны погиб на фронте. Это и состарило ее до времени. Ей хотелось посвятить себя целиком детям, но старший сын, офицер Советской Армии, служил в Белоруссии, а дочь работала врачом в Ташкенте.

И Анне Сергеевне, и другу Ашир говорил, что всем доволен, но почему-то изменился за последние дни до неузнаваемости. Щеки у него ввалились, скулы еще больше выступили острыми углами, как будто он с месяц пролежал в постели, нестриженные волосы нависали и а брови, а сзади закрывали ворот рубахи. Глаза его горели беспокойным огнем. Стоило, ему что-нибудь возразить, и они вмиг становились злыми, колючими, словно из норок выглядывали два диких зверька.

Сегодня, возвратившись с работы, Ашир зашел в беседку и как был, не раздеваясь, прямо в ботинках лег на убранную кровать. Сережа глазам своим не поверил, — это было не похоже на Ашира, недаром в разговорах с соседками Анна Сергеевна не переставала восхищаться его аккуратностью.

— Заболел, что ли, Ашир? — участливо опросил Сережа, заглядывая ему в лицо.

Сколько было муки в блуждающем взгляде Ашира! Он облизал губы кончиком языка и закатил глаза, словно умирающий в пустыне от зноя и жажды одинокий путник.

— Тебе плохо? — Сережа поправил у него под головой подушку.

Ашир отмахнулся от него. Перевернувшись на другой бок, он поджал к животу колени и ответил будто из глубокого колодца:

— Попробуешь изобретать, тогда узнаешь, как ловить зайца на арбе.

Сережа отошел от кровати.

— На арбе погонишься за зайцем, не только арбу сломаешь, но и голову, — негромко произнес он. Но все-таки любопытство взяло верх, и Сережа вернулся к мученику. — Что же ты, ремесленник, решил изобрести?

Ишь чего захотел простодущный Сережа — чтобы изобретатель так сразу и открыл ему свою тайну!

— Придет время — узнаешь…

Эта загадочность еще больше разожгла любопытство Сережи. Он видел, что Ашир важничает, но не обиделся на него.

— Даже мне не хочешь сказать? Может быть, я сумею тебе помочь?

Но Ашир был неподатлив на уговоры.

— Никому не скажу раньше времени. Узнаешь.

— А когда?

— Скоро… Скоро весь завод узнает.

— Подожду, не беда!

— Молчит — стало быть нельзя говорить, значит и обижаться не надо.

— Что ж, порадуюсь вместе с тобой удаче, — только и ответил дружку Серело. Он не стал ему мешать, взял из-под подушки книгу и пошел в комнату.

Ашир лежал в глубокой задумчивости. Ветерок лениво шевелил, будто пересчитывал виноградные разлапистые листья, — потрогает одну лозу, собьется со счета и начинает сначала. Возле водопроводного крана гремела посудой хозяйка.

— Тише, мама, — предупредил ее Серело.

— Уж не стряслось ли у — нашего Ашира чего-нибудь дома? — обеспокоенно спросила Анна Сергеевна.

Что ей ответил Сережа, Ашир не расслышал, но у крана стало тихо.

Убирая мастерскую, слесаря каждый день находили на полу испорченные винты, обрубки железа, шестерни с отбитыми зубьями— следы изобретательства Ашира. Сам он упорно молчал об этом, хоронясь даже от товарищей по работе. Над чем он ломал голову, трудно было догадаться, инструментальный ящик у него всегда был заперт, он не любил давать другим свой инструмент, но и чужого не брал. Может быть, в инструментальном ящике и прятал Ашир свою диковинку, которой хотел всех удивить?

Но, как бы то ни было, он не обманул Сергея — о его изобретении скоро узнал весь завод.

…Гудок был спокойный, бодрящий, не больше минуты поговорил он с людьми — сказал, что хотел, пригласив к короткому отдыху, и умолк, растворился в безветреном просторе солнечного дня. Люди поспешили к проходной, в столовую, кто жил поблизости — домой, чтобы закусить, освежиться под душем, а потом с новыми силами взяться за работу. Немногие остались в затихших цехах и заводском садике.

Но не прошло и четверти часа после начала обеденного перерыва, как нежданно раздался второй гудок. Он ревел надрывно, захлебываясь, и от его надсадного рева, звенели в окнах стекла. К тревожному гудку присоединился визгливый голос сирены, потом ударил колокол.

К заводу со всех сторон бежали люди, не понимая причины тревоги. В проходной строго проверяли пропуска, там образовалась сутолока, зачем-то открыли ворота.

Светлана, не помня себя от страха, вбежала во двор и сразу увидела дым в окнах подсобного цеха. Там работали пожарные машины. Наконец разъяренный голос гудка стал стихать и совсем умолк. Но возле цеха все еще толпились люди, и трудно было понять, что происходило внутри. Теперь вместо дыма из окон повалили белесые клубы пара.