Сергей Алексеев - Наш колхоз стоит на горке

Чтобы не отстать от Галопова, Рысакову пришлось повторить то же самое.

Выполнили председатели свои обязательства. Вздохнули свободно. Никто не остался из них позади.

В общем, снова ноздря в ноздрю.

С хлебом было намного сложнее. Тут выход нашел Рысаков. Подчистил он накладные. Подправил, подставил цифры. И сдал как отчет в район.

И Галопов подчистил цифры. И тоже отправил в район отчет.

На отчетах они и попались. Разобрались в районе в тех дутых цифрах. А заодно и во всем остальном. Посадили виновных в тюрьму. Судили. Дали им по суду одинаково, каждому равный срок.

Смеялись тогда в Березках:

— Снова в одной упряжке. Снова ноздря в ноздрю!

С председателем, по счету от Топтыгина пятым, произошла история драматическая. А точнее сказать — трагедия.

В те годы увлекались составлением различных бумаг. Строчились отчеты, справки, сметы, поправки к сметам, добавления к справкам, и даже справки по количеству посланных справок, и даже отчеты по количеству сделанных смет и отчетов.

В район посылались донесения по любому в колхозе шагу, любому успеху, любому вздоху и даже выдоху. В тех местах, где стояли Березки, составление справок затмило все. Колхозы даже вели между собой борьбу за первенство в этом деле. Лучшие из них награждались.

И пятый не видел других для себя задач, как вовремя, подробно и четко ответить на любой приходящий в колхоз запрос.

Иными словами: председателем стал он отчетным, бумажным. Не председатель, а писарь, каллиграфист. Выводил он буквы и цифры действительно здорово.

Весна. Природа кругом в цветении. Журчат ручейки у Березок на тысячи разных тонов. Дуют весенние теплые ветры. А небо такое синее, такое уж синее, словно на его обновление потрачена вся на земле лазурь. Самое время думать о севе. Некогда думать пятому.

Пятый сидит пишет свои отчеты.

Осень. Идет она по лесу, по полю. Длиннее ночи, короче дни. Самое время о том подумать, где разместить, как урожай сохранить, какими путями колхозный доход умножить. Некогда думать пятому.

Пятый сидит пишет свои отчеты.

То же самое с ним зимой.

И даже летом, в самую страдную пору, некогда пятому выйти в поле.

Пятый пишет свои отчеты.

Из-за этих круглогодичных отчетов даже в отпуск бедняга поехать не может. По-человечески даже не спит.

Бумаги, бумаги, бумаги… Сотни, тысячи, десятки тысяч одних бумаг. Номера входящие, номера исходящие. Папки с ответами, папки с запросами. Бумажное море. Папочный океан.

И вот однажды глубокой ночью, сидя в правлении, строчил пятый какой-то сверхсрочный, сверхважный отчет. И вдруг рухнул на пятого шкаф с бумагами. Придавил он каллиграфиста. И в самый разгар работы. Правда, медицина у нас сильна, отходили врачи несчастного. Однако от этих производственных травм стал человек калекой.

Вышел пятый на пенсию, а было ему от роду тридцать всего годов.

— Кто у вас знаменитость? — Это было первое, что услышали в Березках от нового своего председателя Виталия Разумневича. — Знаменитость, и так, чтобы не ниже областного масштаба? Разумеется, за труд, — вносил важное уточнение председатель.

Таких знаменитостей в Березках пока что не было. Правда, дед Опенкин был известен на весь район — так это своей болтливостью. Да вот Глафира Носикова — ее дважды задерживала за спекуляцию районная милиция. Но это совсем не та знаменитость и вовсе не тот масштаб.

А вот так, чтобы на область, на всю страну, за работу, за труд, — таких знаменитостей не было. Были они до Великой Отечественной войны. Но мало ли что когда было.

— Значит, нет, — переспрашивал председатель. — Вот отсюда и ваши беды. Нужна знаменитость!

Стал председатель подбирать кандидата на ту знаменитость. Ходил и почему-то прежде всего в лица вглядывался.

Наконец остановился на Наталье Быстровой.

— Молода — это хорошо, — говорил председатель. — Молодежь выдвигать надо. Потом фамилия у нее не то чтобы Корытова или Немытова, а благозвучная. Это тоже немаловажно. И имя хорошее — Наталья, Наташа… Наташа Быстрова. — Председатель расплывался в улыбке. — Почти Наташа Ростова, как в романе «Война и мир». А главное, — объяснял председатель, — лицо у Быстровой фотогеничное.