Василий Шаталов - О дереве судят по плодам

Хемра оказался простым и добрым парнем. Свое мрачное настроение он объяснил тем, что ехать со мной ему не хотелось. Прогулка не из легких: туда и обратно более двухсот километров. А если принять во внимание, что такие прогулки приходится делать чуть ли не каждый день, то понять моториста не трудно.

Постепенно мы разговорились. Закончив речной техникум в Чарджоу, Хемра с год плавал по Амударье, знал все ее капризы. Он с гордостью назвал себя «амударьинским волком», и заверил, что с ним «не пропадешь».

…И что это они все успокаивают меня? — подумал я. Уже от Дементьева я слыхал: «Парень он надежный». Теперь от моториста слышу: «Со мной не пропадешь». В чем дело? Разве что-нибудь угрожает мне?

Но про свою тревогу я помнил недолго. Мое внимание привлекла широкая темно-зеленая стена испанского тростника — гигантского злака — арундо, к которому приближался наш глиссер. Отсюда начинались озера Келифского Узбоя. По этим озерам проходит трасса канала. Всего их десять: Двадцатка, Туркменское, Лебединое, Каргалы, Балты, Кара-Шор, Петтели и последнее Часкак. Почти все они, кроме Часкака, давно уже заилились и заросли камышом.

Канал прорезал их узкими, почти незаметными протоками. Даже такому опытному мотористу, как Хемра, постоянно грозила опасность наскочить на мель. Хемра не раз уже сбавлял скорость глиссера, давал задний ход. В протоке начиналось волнение и проступали берега. Так, с остановками, медленно он вел свой глиссер в лабиринте проток, каким-то особым чутьем угадывая, какая из них заилена, а по какой ходят суда.

Близился вечер. В камышовой чаще стало сумеречно и жутко. «Если что-нибудь случится с мотором… — уныло подумал, я, — то долго придется в этой зеленой западне кормить комаров».

Высокий тростник все время сжимал протоку. Но когда он раздался в стороны, я увидел на отмели застывшую, как изваяние, серую выпь. В следующий раз мы проплыли мимо скопы, терзавшей на островке живого сазана. В третий — встретили непонятно откуда взявшийся среди камышей встревоженный табун лошадей.

И все-таки, как ни был осторожен Хемра, у входа в озеро Каргалы мы сели на мель. Наверное целый час моторист бился над тем, чтобы вырваться из цепких лап проклятого меляка. Вот тут-то и проявились во всю силу мастерство и опыт Хемры.

Надсадно ревел мотор. За кормой бурлил черный илистый кисель. Сорваться с мели мы могли только с помощью винта. И он почти незаметно, миллиметр за миллиметром, подвигал глиссер к середине протоки, на хорошую глубину.

За минуту до того, как нам сорваться с мели, вдали от берега отчалила лодка. Мы поняли: к нам на выручку. Но помощь не потребовалась: мы сами снялись с меляка.

Хемра вытер пот с лица, и довольный проделанной работой посмотрел на меня.

— Вот теперь, — сказал я, — вижу, что ты настоящий речной волк.

Хемра не ответил. Его взгляд был гордым, почти надменным.

На низком берегу, перед мазанкой, рядом с которой сушились сети, вялилась на веревках рыба, стоял мужчина лет тридцати. Он был высок, голубоглаз, с мягкой русой бородой.

— А я хотел помочь вам. Да, гляжу, сами управились, — приветливо сказал он, когда мы с Хемрой сошли на берег. Это был бригадир рыболовецкой бригады Алексей Анисимов. Рядом с ним, устремив на нас любопытные глаза, стояли двое мальчишек лет четырех и пяти, его сыновья.

Алексей сказал, что пока живет без хозяйки. Жена поехала в Керки погостить у родителей. А хозяйство ему оставила такое, что вздохнуть некогда. Надо присмотреть за курами, огородом, корову подоить, принять улов от членов бригады и самому порыбачить. А дети… сколько, с ними мороки!..

Когда свечерело, Алексей пригласил нас поужинать, но мы так устали, что отказались, и легли спать.

Проснулись рано, едва лишь забрезжил рассвет. Может, поспали бы дольше, но нас разбудили шаги рыбака. Он встал до зари и хлопотал по хозяйству. На круглой чугунной печке готовился завтрак.

Закончив домашние дела, Алексей подошел к берегу. Мы стали рядом. Взгляд рыбака был обращен на торчавший из воды черный, словно обуглившийся, куст тамариска. Алексей сообщил, что еще с вечера, когда мы спали, он поставил там несколько подпусков — из крепкой лески, рассчитанной на крупную рыбу.

— Что-то тихо сегодня, — безнадежно произнес Алексей, не отрывая взгляда от куста. Озеро в самом деле было спокойно: ни ряби, ни всплеска. Как в чистом зеркале, отражались в нем зеленовато-синее небо и перистые листья прибрежных тростников.