Василий Шаталов - О дереве судят по плодам

Бегенч не ошибся: разговоров о нем в тот день было немало. И повод был один: выступление в Москве, на сессии Верховного Совета. Об этом на всю страну уже сообщило московское радио. В тот же день текст выступления башлыка был опубликован во всех центральных и местных газетах. Об этом в Евшан-Сары знали все. Можно ли было о такой новости молчать? О ней говорили всюду: на полевых станах овощеводов, в лимонарии, в конторе, на птицефабрике, и даже в песках, на чабанских кошах.

А вечером, когда колхозники вернулись домой, разговор о председателе возобновился с новой силой, но теперь уже за ужином, в семейном кругу. После шести вечера народ потянулся к тому магазину, где обычно каждый вечер собирались любители шахмат. Безногий сторож магазина — приветливый и добрый Мерген-ага — к этому времени чисто вымел дворик, посыпанный мелким гравием, полил его из шланга и смахнул пыль с тахты. Как всегда, первыми «без опоздания» пришли сюда «ветераны» шахматного клуба Аманмурад Токлы, Ханкули Шеррай, Амандурды Кетче, Какабай Гулак, Бердыназар Чонак и Сеитнияз-Пастух. Вскоре подтянулась и молодежь.

Сеитнияз-Пастух снял с себя плащ, завернул в него папаху и, положив этот сверток к себе на колени, сказал:

— Целую неделю вожусь с ремонтом дома. Ни газет не читал, ни радио не слушал. Кто скажет, что нового в мире? Как Иран? Все бурлит?

— Иран бурлит… — отозвался Какабай-Беспалый, сидевший сзади Пастуха. — Стражи исламской революции ловят генералов шахской гвардии, судят и ставят к стенке. В общем, веселые дела!..

— А что о шахе слышно?

— Мечется, как мышь в мышеловке: места себе не находит. Говорят, к Садату хочет направиться…

— Так и надо этому тирану, — решительно заявил Ханкули Шеррай. — Сколько жизней подлец загубил, страну ограбил…

— А как заложники? — снова спросил Сеитнияз-Пастух. — Все еще у персов?

— У них. Вот кому, я думаю, не сладко, — ответил Бердыназар Чонак. — Бесправные люди эти заложники. А достается им, по-моему, из-за шаха. Сколько он миллиардов-то в Америку увез! Иран требует их вернуть, а Америка — ни в какую. Жаль с богатством расставаться. Вот иранцы свою злость и вымещают на заложниках.

— Читал я недавно, — заговорил Аннамурад Токлы, — будто американцы хотят их выручить силой.

— Вряд ли чего из этого выйдет, — подал свой голос Курбандурды Кетче.

— Как это вряд ли? — загремел в ответ Ханкули-Баламут. — Слыхал ты сколько они кораблей в Персидский залив нагнали? Чуть ли не тридцать штук! А ты вряд ли!..

— Запугать хотят. И не только иранцев. А под это дело — и нефть к рукам прибрать, и базы военные поставить, — тихо, но уверенно сказал Чонак. А заложники… это так… ширма.

— Да. Что и говорить, — задумчиво протянул Сеитнияз-Пастух. — Свой нос американцы везде суют, везде у них «зоны жизненных интересов», и грязь всякую льют на нас… А ведь когда-то мы были соратниками. Гитлера вместе громили.

— И в Афганистане неспокойно, — поднял голову Аманмурад Токлы. — Недавно по телевизору я видел, как допрашивали убийц Нурмухаммеда Тараки. Перед смертью Тараки попросил пить, но убийцы не дали ему воды. Они бросили президента на грязный пол и задушили. Прокурор, слушавший показания убийцы, плакал, как ребенок. Откровенно скажу: жаль и мне Тараки. Подлец Амин, целовавший ему руки, сгубил в нем не только государственного деятеля, но и большого писателя. Как-то мой внук Довран читал мне повесть Тараки про скитания бедного афганского парня Банга. Хорошая повесть. Кто не читал, советую почитать.

— А еще новость слышали? — спросил Какабай-Беспалый.

— Какую? Давай выкладывай! — вдруг оживился Сеитнияз-Пастух.

— Про нашего башлыка. С речью в Кремле выступал. Вот как далеко он пошел!

— Заслужил значит, вот и пошел: о дереве, брат, судят по плодам, о человеке — по делам. Полезного много сделал…

— Да что ты врешь, Пастух? Что может сделать полезного один человек? Один — это ничто, — взорвался вдруг Ханкули-Баламут.

— Ты не прав, Ханкули, — поддержал Аманмурад Токлы. — Я хорошо помню тот день, когда к нам в село приехал Ораков. Помню, лил дождь. Асфальта на улицах не было. Дороги развезло. Машина с вещами башлыка завязла — насилу бульдозер вытащил. Погляди теперь на село. Сравни, таким ли оно было раньше? А это — прямая заслуга башлыка.

— Ну, хорошо. Ладно. Черт с ним с селом, — снова загремел Ханкули Шеррай. — А что полезного он для колхоза сделал?

— Зря горячишься, Ханкули, — спокойно возразил Пастух. — Гнев идет впереди ума. — Наш башлык порядок навел в колхозе, вывел его в передовые…