Константин Еремеев - Озеро шумит. Рассказы карело-финских писателей

Но все напрасно. Симо ничего другого не осталось, как устроить Кертту в интернат. Горько ему это было, но пришлось. «Ей там будет лучше, чем дома», — решил отец. И он был прав.

После скандала весной Симо долго говорил с Сусанной. И уже тогда затаилась в душе обида. А теперь новая ссора да еще почище той.

Симо Куйсма поднялся с камня. Поежившись от холода, он перепрыгнул через канаву и медленно побрел по дороге к поселку. Сквозь редкий ольховник виднелись дома… Только кое-где желтели в окнах огоньки. В его доме тоже горел огонь, но он уже не манил Симо, как раньше. Не хотелось быть с Сусанной под одной крышей.

Постояв немного на дороге и поглядев кругом, Симо свернул на тропинку, которая вела вниз, к озеру. Может, дед Мийккула готовит там дрова для поселковой бани, Симо решил сходить посмотреть. Мийккула, маленький, скрипучий старикашка, действительно оказался на берегу.

— Садись, гостем будешь, — сказал Мийккула. — Покалякаем. — И он вопросительно взглянул на Симо, словно спрашивал: захватил ли ты «половинку»? Так по крайней мере Симо показалось при свете фонаря.

Они присели на порог бани. Симо поделился со стариком своим горем. Мийккула покачал головой и принялся бранить женщин:

— А-а, бабы, они все такие…

У старика нашлось сто советов, как поступить с Сусанной. Хихикнув, он добавил:

— Хочешь, я расскажу тебе одну историю?.. Рассказать?

Симо Куйсме было не до этого, и он досадливо отмахнулся от старика. Хватит ему горя и без чужих историй.

— Посиди, куда же ты…

— Да нет, пойду.

Симо постоял еще с минуту и начал неторопливо подниматься вверх по деревянным ступеням.

Поднялся резкий, порывистый ветер, гнавший тяжелые дождевые облака. Но Симо словно не замечал ни ветра, ни ночного холода. Он был весь охвачен своими раздумьями.

Впереди невеселая зима. Угрюмо потянутся недели, длинные вечера. Тяжелое молчание и ссоры, ссоры… Утро и день заполнены работой, но вчерашняя печаль туманит самое светлое утро… И если это тянется долго, изо дня в день, из года в год, то человек может не выдержать.

Что же случилось у них в жизни? Ведь было же у них раньше доброе согласие и всем хватало в доме тепла и места. Жили без нужды. Потом появился Валерик, но не в нем дело. Дело в разладе. Когда он возник — этого Симо Куйсма не мог сейчас точно сказать. Конечно, и он виноват — уж слишком мягкий и покладистый у него характер. Во всем-то он уступает Сусо. А она капризничает.

И еще зависть мешает ей жить. Или, может, это жадность? Симо замечал, что даже небольшие расходы, связанные с Кертту, раздражали Сусанну.

Уж как только Симо не пытался говорить с женой! «А что, если Валерик окажется когда-нибудь на месте Кертту? Каково тебе будет?..» — укорял он Сусанну. И порой ему казалось, что она все понимает. Однажды она даже прослезилась. Некоторое время после этого они жили в ладах, но потом опять все повторялось.

Может, Сусанна думала, что, отвергая Кертту, она отдалит ее от Симо? Выходило как раз наоборот. Чем больше она старалась настроить мужа против падчерицы, тем сильнее Симо защищал дочь. Он с тревогой думал о том, что Кертту взрослеет, что она нуждается в его помощи, чтобы найти свой путь в жизни.

И об этом он тоже говорил Сусанне, но она не желала его понять.

— Да ведь она мне такая же родная, как и вот этот, — миролюбиво доказывал Симо, гладя по головке сына.

— Тебе да, а мне она чужая!.. Гулящей будет, как и мать.

Это было уж слишком. Симо вспыхнул:

— Оставь их в покое!

— А вот не оставлю… И ты мне рот не затыкай.

Все бессовестнее становилась Сусанна, все чаще ругала она в последнее время и его, Симо, и Кертту, и ее покойную мать. Эти короткие внезапные вспышки отравляли жизнь, подобно ядовитым укусам,

— Чего же тогда живешь со мной, коли я такой негодяй? — вырвалось однажды у Симо.

— А негодяй и есть! Сам признался.

Симо Куйсма тогда ушел из дому, но через несколько дней «остыл» и все-таки вернулся. А скандалы не прекращались, словно бес какой вселился в Сусо. «Придется мне, видать, уходить совсем», — горестно думал Симо. Ему было жаль покидать дом, любовно построенный собственными руками. Но что поделать: не поселилось в нем семейное счастье. «Валерку только жалко, — вздыхал Симо. — Конечно, парня я не брошу. А подрастет, все ему объясню».

Симо Куйсму иной раз оторопь брала: как это он смог прожить столько лет с этой злобной женщиной? Сколько колкостей и обид досталось от нее им, ему и Кертту! А теперь Сусанна сама, своими руками разорвала последнюю нить, связывающую их. Чаша терпения переполнилась.