Илья Штемлер - Уйти, чтобы остаться

Все улыбались. Эдька тряс его руку. А Люся выбежала из лаборатории. Звонить о приезде Ипполита по всем отделам.

— Ну как? Ну как? — расспрашивал Эдуард. Он уселся на пыльный стол и уперся туфлями в перекладину табурета.

Ипполит смотрел на ребят и улыбался. Он чертовски рад, что видит их. И сейчас понайдут из всех отделов. Начнут его слушать. Спрашивать. Удивляться. Острить… И так будет продолжаться целый день. И завтра. Нет, завтра меньше. А послезавтра вообще забудут о том, что он, Ипполит Горшенин, вернулся с конгресса.

— Мне не нравится твой вид, — Ипполит повернулся к Эдуарду.

— Меня бессовестно обжали с квартирой, — ответил Эдуард. — Я поверил папе, а он меня беззвучно предал. Он молчал, когда решали мой вопрос.

— У Петра Александровича скверное настроение. Ты ведь знаешь, — вставил Вадим.

— А мне начхать! — Эдуард соскочил со стола и подошел к Вадиму: — Ты его оправдываешь… Подумаешь — несчастье! Возьмите наши радости — отдайте ваши горести! Человек остался один в четырех комнатах. А нас трое в купе. Ты знаешь, где я работаю? Соседи свет выключают. Подойдут, щелкнут — иди знай кто! Шесть семей. Что с тобой разговаривать, идеалист! Для тебя Киреев непогрешим — он знает толк в уравнениях математической физики. Скоро он тебя заставит яйца высиживать — смотри не подкачай!

— Ты никогда не отличался хорошими манерами, — смущенно произнес Вадим. — А на Киреева напрасно ты.

Эдуард раздраженно отошел. Ипполит старался скрыть улыбку. Ему жаль Эдуарда, но действительно это смешно. И надо же было проводить распределение квартир в отсутствие Ковалевского. Тот ценил Эдуарда. Да и на работу Бродский устраивался с условием, что дадут квартиру. Третий год ждет.

Вошла Люся. Наверняка она все слышала.

— Ах, какие вы эгоисты! — всплеснула руками Люся. — У человека личные неприятности…

Ипполит посмотрел на Люсю.

— …От Киреева жена ушла.

— Ну?! — Ипполит вспомнил маленькую женщину с глазами киноактрисы Симоны Синьоре.

— Можно подумать, что ей двадцать лет. Я всегда говорила — от женщины, которая играет на трубе, можно ожидать все что угодно, — солидным тоном продолжала Люся.

Савицкий повернулся к ней:

— Не смей так, зря. Мария Семеновна изумительный человек. Откуда вам знать…

— Мне жаль Петра Александровича. Он нам слишком дорог, — сухо отрезала Люся. Она сделала ударение на слове «нам», чтобы указать Савицкому его место.

— Мишка Сазонов. Только устроился в Химаппарате, и на тебе! Двухкомнатную получил, — бушевал Эдуард. — А мне всю жизнь не везет…

Ипполит подошел к чемодану, достал книгу с английским названием и протянул Эдуарду. Тот бегло прочел, переводя с ходу на русский: «Широкополосные усилители».

— Это тебе подарок, — произнес Ипполит. Минуту назад он об этом и не думал.

— Спасибо, Поль, — Эдуард успокаивался. — Что ты еще привез? Бумеранг?!

— Бумеранг, — подтвердил голос от двери. Вошел крепыш Сеня.

— Бумеранг? — спросил Валентин Николаевич Савицкий. — Господи, ведь настоящий бумеранг. А на Тасмании вы были?

— Бумеранг, — спокойно констатировал Кутузов.

— Братцы, живой бумеранг! — изумился Яся.

— Это декоративный. У настоящего отточенные ножи, — пояснил Ипполит. — И бросают его особенно. При лавке специальный инструктор. В перьях и с кольцом в носу.

— Возвращается прямо в руки! — удивлялся Яся. Он не верил.

«Как дети. Чудаки», — подумал Ипполит. Знакомая обстановка. Сейчас они забросят бумеранг и на доске выведут формулу, по которой бумеранг вернется. Пара пустяков. У многих уже в глазах появился желтый гончий блеск. Надо спасать обстановку. Чего доброго, не только не расскажешь о конгрессе, а сам протопчешься у доски.

Но страсти улеглись — в дверях раздался знакомый голос. Ипполит обернулся и пошел навстречу невысокому пожилому человеку. Это был «папа» — профессор Киреев. Голубые глаза прятались за толстыми стеклами очков. Пепельные волосы аккуратно расчесаны. Верхняя пуговица шерстяной рубашки рассталась с петелькой под напором мощной шеи.

— Вы помните случай, когда абориген сошел с ума? — спросил Киреев. Никто не знал. Киреев довольно улыбнулся и пояснил: — Значит, не помните… Абориген сделал себе новый бумеранг, но никак не мог избавиться от старого…

…Впервые в кабинет Киреева Ипполит и Вадим вошли пять лет назад. Осенью. В приоткрытое окно просачивалась тишина и запах земли. Петр Александрович сидел за длинным, совершенно пустым столом. Ипполит разглядывал свои новые сандалеты. А Вадим смотрел на папу… Они понимали, что это весьма ответственная минута. Будет решаться вопрос, быть им в отделе или не быть. Работать с Киреевым была мечта многих из тех, кто пять лет ездил на втором трамвае до остановки «Физический факультет»… Они сидели несколько минут. Молча. Первая фраза Киреева была довольно туманна: «С удовольствием выслушаю какой-нибудь смешной случай». Молодые люди не понимали. «Ну, анекдот, — пояснил шеф. — Сказку…» Ипполит напрягся и выдал какой-то анекдот. Удивительно смешной по своей нелепости. «Этот я знаю», — равнодушно проговорил Киреев. Никто не смеялся. Киреев оглядел Ипполита. Возможно, в том, что анекдот был плоский, и проявлялось своеобразное чувство юмора рассказчика. Разные бывают случаи. Или, может быть, он шутит над ним, Киреевым? Ипполит продолжал разглядывать свои сандалеты. Вадим и не пытался вспоминать. Это не его стихия. Он смотрел на папу.