Михаил Колесников: Изотопы для Алтунина

— Понимаю: вы своего рода ювелир.

— Считайте так, если обработку многотонного стального слитка можно сравнить с работой ювелира над какой-нибудь брошечкой или кулончиком. Мы больше, чем ювелиры. Ответственность в миллион раз выше.

— Так где же выход? Получается, что все разговоры о комплексной автоматизации нужно отставить? Кузнецы так и будут ходить в богатырях до скончания века?

Ты пожал плечами.

— Автоматизацию и механизацию отдельных трудоемких операций свободной ковки мы с успехом проделали два года назад. У нас, например, есть ковочный манипулятор, который заменил сразу семь человек. Вот он! Очевидно, по этому пути надо идти и дальше. Мне кажется, что пока следует говорить только о механизации отдельных трудоемких процессов в кузнечно-прессовых цехах. Так-то оно будет вернее. И товарищ Шугаев знает это не хуже меня.

Но Кира не сдавалась. Зачем-то подошла к манипулятору, потрогала его рукой. Эта мощная машина, с виду напоминающая танк или самоходку, неизменно вызывала восхищение у новичков, впервые попавших в кузнечный цех: гигантские кузнечные клещи на колесах, стальной хобот. Управляли манипулятором из специальной кабины. Зажав клещами только что вынутый из печи раскаленный слиток весом тонн в пятнадцать, манипулятор клал его на зеркало нижнего бойка молота, и начиналась свободная ковка...

Новенький манипулятор был окрашен в нежный кремовый цвет, но сейчас, опаленный пламенем нагревательных печей, закопченный дымами и газами, он в самом деле имел сходство с боевой машиной, только что вернувшейся с поля брани.

Кира повернулась к тебе, и в глазах ее был восторг.

—- Можно, я побуду здесь во время ковки? Мне это надо видеть...

— Можно. Устраивайтесь вон за тем прозрачным экраном. Окалина летит хлопьями...

У тебя как-то потеплело на душе: эту красивую, безукоризненно чистенькую девушку интересовал тяжелый и далеко не белоснежный труд. Ей хотелось видеть все своими глазами.

Она не ушла до конца смены. И все вы в тот день были в ударе. Особенно старался машинист молота Скатерщиков. Да и машинист манипулятора, вечный скептик и дебошир Сухарев выжимал из своей махины все, на что она способна, — не так уж часто заглядывают девушки в молотовое отделение!

Бригада сразу признала Киру за «свою». Ведь и дед ее, и отец в прошлом тоже были кузнецами. А теперь вот и она пришла сюда, в кузнечный цех. Стоит за экраном и с жадным интересом наблюдает, как вы подогреваете шток и бойки арочного молота кусками раскаленного металла, выхваченного из газовой печи. Пружинисто, с причмокиванием ходит вниз-вверх тяжеленная «баба» из специальной легированной стали. Вы рубите неподатливый металл топором, гнете, закручиваете, вытягиваете янтарную массу слитка на квадрат, обжимаете на восьмигранник, обкатываете на круг. А Кира увлеченно следит за всем этим.

Горячий фиолетовый воздух въедается во все поры. И хотя фрамуги открыты, хотя повсюду колышутся водяные завесы и гудят вентиляторы, в цехе нестерпимо жарко. От ударов ковочных молотов сотрясается пол, вибрирует каждая балка, стоит беспрестанный гул и грохот. Упреждающе ревут сирены, струится пар, во все стороны летят куски металла и брызги малиновой окалины. Дым, копоть, и кажется, что дымится не только одежда, но и лица. Дымятся ноздри, глаза, уши. Одним словом, мужская работа. А Кире все это нравится. Она пообещала наведываться в цех и впредь.

Когда девушка ушла, машинист молота Скатерщиков спросил тебя с грустной иронией:

— Правда, что она невеста инженера Карзанова? Ты ведь с ним дружбу водишь, должен знать.

— Ну, а тебе-то что, чья она невеста?

— Я бы женился на ней, если бы она пошла за меня. Красивая и, сразу видно, умная.

— Она не пойдет за тебя.

— То-то и оно. И за тебя тоже не пойдет, хоть ты и получаешь по «горячей сетке».

— Я не собираюсь жениться: мне еще сопромат пересдать нужно — двойка. Вот когда пересдам...

— Нет, Сергей Павлович, тут тебя и сопромат не спасет. Ей нужен женишок с более емкими мозговыми параметрами, чем у тебя или у меня. Скажем, тот же Карзанов. Поверь мне, будет он большим начальником. Ум целеустремленный, жесткий. Хватка железная. Не то что у нас с тобой.

— Сравнил! Карзанов в самом деле большая умница. Он теорию в совершенстве постиг. А мы практики, от молота. Скромность! Хотя ведь это тоже неплохо, а?

— Кому нужна она, твоя скромность? Вот когда ты вроде бы стал выплывать на поверхность со своим рационализаторским предложением, я, например, обрадовался: пойдет, думаю, вверх и меня за собой потянет! А ты, как двухсоттонный слиток: ни корреспонденты, ни радио, ни телевидение с места тебя не сдвинули — намертво полег на своем молоте.