Евгений Дубровин - В ожидании козы

– Одному нельзя… Заснешь, ее уведут… А то по очереди будем. Да и козу ты хорошую не выберешь… И тачка тяжелая…

– А дети как же? Вон какие сорванцы.

– Десять дней всего… Поручим соседке приглядывать. Мин тут нет… Я детей, когда тебя не было, по два дня бросала…

Утром я передал подслушанный разговор Ваду. Брат сначала не поверил, а потом пришел в восторг.

– Они могут еще и не уйти, – охладил я его пыл. – Сейчас все зависит от нас. Во-первых, брось свое дурацкое нытье, не зли отца. Найди себе какое-нибудь дело. Отец любит, когда работают.

«Кроватный парламент» заседал подряд три ночи и никак не мог решить вопроса: можно ли на десять дней оставить нас одних.

Мы с волнением ждали решения. Мы стали послушными: не «перечили», не «доводили», не «огрызались», не отлучались из дому, чуть ли не бегом кидались выполнять любой приказ отца. Родители были очень довольны.

– Не узнаю их, – говорил ночью отец. – Поумнели, что ли..

– Они дети неплохие… Это они с тобой… с непривычки… Старший большой уже… Прикажи ему построже. Сегодня, мне соседка рассказывала, одни проезжали мимо с козой… за отрез сукна да кожаное пальто выменяли.. Видишь, какая дешевка… А то вдруг подорожают…

– Ну ладно..

Утром отец позвал нас в дом (мы носили воду в бочку).

Мать стояла тут же.

– Садитесь, орлы. Серьезный разговор есть, – сказал отец.

– Мыт постоим.

– Садитесь, садитесь… Дело такое… Мы уходим с матерью за козой… (Вад наклонил голову, чтобы не было видно, как у него горят глаза). Уходим дней на десять. Ясно?

– Да, – оказал я.

– Смотрите, не балуйте здесь. Приду, если узнаю что, берегитесь тогда. Виктора назначаю главным. Вот тебе двести рублей. Понапрасну не трать. Оставляем вам полведра картошки и сегодня мне обещали в колхозе аванс: полпуда пшена, литр постного масла и двести грамм сала. Немного возьмем с собой – остальное вам. Если расходовать с умом, должно хватить.

– Мы будем расходовать с умом.

– Я надеюсь на тебя, Виктор. Смотри за младшим, он еще глупый.

Вад открыл рот, чтобы ответить на оскорбление, но потом спохватился и закрыл.

– Постараюсь оправдать доверие.

– Вы любите всякие писульки, поэтому вот вам, это, – отец протянул мне бумажку.

Я развернул бумажку и прочел.

1. Выходить из дома после 21.00.

2. Приводить в дом чужих людей.

3. Доводить собаку. (Значит, она останется! Черт бы ее побрал!)

4. Сильно расходовать соль, спички и керосин.

5. Баловаться огнем.

1. За время Моего отсутствия («Моего» он написал с большой буквы. Ха-ха!) сделать 300 штук кизяков. (Вот дал!)

2. Нарвать и насушить 25 мешков травы для Козы. («Козы» он тоже написал с большой буквы!)

3. Вскопать огород (Он угорел, что ли?!) и удобрить его навозом из сарая.

4. Выложить камнем дорожку от крыльца до уборной.

5. Починить забор.

6. Кормить Рекса.

1. 6.30 – подъем, зарядка, завтрак.

2. 6.30-12.30 – работа.

3. 12.30-15.00 – обед и отдых.

4. 15.00-19.00 – работа.

5. 19.00-22.00 – ужин. свободное время.

6. 22.00 – отбой. (Не забудьте запереть двери.)

Внизу стояла крупная подпись: «ОТЕЦ».

Затем слово взяла мать. Она долго давала нам всякие сбивчивые указания и советы, плакала, гладила нас по голове и даже два раза отреклась от козы («Да будь она проклята! Никуда не поеду! Чтоб я своих детей одних бросила!» и т. д.), но потом вытащила из-за пазухи бумажку и протянула ее мне. Пример бюрократизма страшно заразителен.

1. Соль в столе, в чугунке, в правом углу.

2. Спички на загнетке.

3. Не злите Рекса, он может укусить.

4. Не лезьте в пруд, он очень глубокий.

5. Дети мои, не ходите никуда вечером, я так боюсь за вас.

Я прочитал эти документы и сказал:

– Разумеется, все будет в порядке. Правда, вы несколько преувеличили наши возможности, но мы постараемся справиться с поставленными задачами.

– Не выходить из дома вечером ни в коем случае!

Я пожал плечами. Какой может быть разговор!

– Никого не пускать в дом!

– Разумеется. Кто же пускает в дом чужих?

Отец посмотрел на меня подозрительно, но мой вид успокоил его.

– Будьте осторожны с огнем!

– Вы повторяетесь. В документах все записано очень четко.

– А что скажешь ты, малец?

– Не впервой!

Мать заплакала.

– То вы маленькие были… А теперь вон какие вымахали. . самый опасный возраст…