Дмитрий Холендро - Избранные произведения в двух томах. Том 2 [Повести и рассказы]

— Ромео и Джульетта явились с того света!

Он сказал это громко, на весь вестибюль, и за столом звонко прыснули, и звонче всех курносая девушка, которой, как видно, белобрысый парень хотел понравиться, и она это чувствовала, оттого и смеялась легко и неудержимо. Анна Семеновна услышала, остановившись в начале коридора, и Поликарп Иванович услышал, прикрыл дверь и пошел к столу. Он приподнял палку, подбрасывая ее на ходу и пропуская по ладони, пока не схватил и не сжал за тонкий конец.

За столом притихли.

Белобрысый парень встал, откачнулся невольно.

— Поликарп Иваныч! — испуганно крикнула Анна Семеновна.

Он ударил палкой по столу так, что карты подпрыгнули, и несколько штук слетело на ковер. Звук от удара получился громкий, Анна Семеновна вздрогнула.

Белобрысый парень хотел что-то сказать, но вскочил внушительный сосед, загородил и оттолкнул его.

— Поликарп Иваныч! — повторила Анна Семеновна.

Курносая девушка закричала:

— Дедушка, вас зовут!

Он повернулся, не сказав ни слова, и пошел.

Анна Семеновна повела его в свою комнату, благо не было соседок, усадила в мягкое кресло и попросила успокоиться. Она налила ему валокордина, разбавила водой из кувшина, заставила выпить.

— Хлюст! — наконец выдавил сквозь зубы Поликарп Иванович.

А она сказала, что вот пойдут молодые люди к главврачу, пожалуются, что они открывают балконную дверь на втором этаже и устраивают сквозняки, а ведь не лето, и еще прибавят, что чуть-чуть не убили палкой одного, а главврач возьмет и выпишет нарушителей из санатория…

— И пусть, — сказал Поликарп Иванович, — у меня дома хорошая комната.

— И у меня тоже хорошая комната, — сказала она, чтобы поддержать его.

Он смотрел на нее и опять улыбнулся.

— Давайте жить вместе.

Она засмеялась, но он смотрел на нее все так же, и глаза ждали серьезного ответа. И она сказала смеясь:

— Ой! Да что вы такое говорите!

— Вы не думайте, — сказал он, — я все умею сам делать. Даже стирать. И по магазинам хожу. Будете посылать меня. Все умею! Я…

Он замолчал и развел руками, словно искал какие-то слова.

— Зачем же я вам тогда? — спросила она.

— Я вас буду защищать, — ответил он так же просто, как просто она спросила.

— Нет, — сказала она, вдруг засмущавшись и стыдливо заморгав глазами. — Никто на меня не нападет, и защищать меня ни от кого не надо.

— Ну, ладно… А на финских санках хотите попробовать?

— Спасибо, — сказала она. — Я боюсь. Упаду еще.

— Встанете и отряхнетесь, — сказал он. — Я помогу…

Но, когда они взяли санки и покатили их к лесу, она решительно потребовала:

— Я одна. С вами — ни за что.

Она стеснялась поставить ногу на полоз, стеснялась толкнуться другой ногой, стеснялась, что стояла у санок, а попробовать хотелось, и она повторяла:

— С вами не пойду!

— Ну, — сдался он, — идите одна, идите. Самое главное… не бойтесь!

И она одна покатила санки в лес, а он зашагал назад, не оглядываясь, и только брызги снега разлетались в стороны от его «палицы».

Санки не слушались ее, тыкались в сугробы, выпрыгивали из-под ног. Но она была упрямая и старалась проехать хоть немного. Встречные лыжники оглядывались на нее удивленно и весело, и ей становилось все веселее. Один помог ей подняться, когда она упала… «Ни за что не признаюсь своему кавалеру», — подумала она. Но, вернувшись, сразу крикнула Поликарпу Ивановичу, который ждал ее в парке:

— Три раза свалилась!

После обеда он отправился отдыхать, в санатории был «тихий час», а она снова вышла в парк. Санки ее стояли на площадке у корпуса. Здесь все оставляли санки и лыжи, чтобы покататься перед вечером.

Снег розовел: зимнее солнце садилось рано.

Она немного откатила санки, встала ногой на полоз и поехала. Получалось уже лучше.

В лесу дорога перекатывала через бугор на открытом месте, и, взобравшись на бугор, она остановилась передохнуть и оглянулась. Большое солнце висело на небосводе четким кругом. Красное-красное. К вечеру мороз покрепчал, стало поскрипывать под ногами, но солнце было еще теплым. Глаза смотрели на него, сколько хочешь… Деревья вокруг не шевелились, застыв в безветрии… Только галки черными точками промелькнули в круге солнца и скрылись за березой. Она посмотрела на другую березу, поближе. Льдистые ветки порозовели под солнечным лучом и потухли.

«Тихо как!» — подумала она и опустила взгляд.

Под березой путались мелкие заячьи следы…

Было хорошо и грустно. Так грустно, что сдавило сердце. Она встала валенком на полоз и покатилась, все быстрее отталкиваясь от скрипучего снега, как будто страшная грусть могла отстать от нее.