Корольков Михайлович - Партизан Лёня Голиков

– Огонь! – Гвоздев крикнул это в полный голос. Следом ударил залп.

На долю секунды каратели замерли на месте. Потом упало сразу несколько человек. Остальные стали разбегаться, шарахались в стороны, но их настигали партизанские пули. Не отрываясь от автомата, Ленька выпустил весь диск, сменил его и застрочил снова. Он увидел, как немецкий офицер выхватил пистолет, поднял его над головой, что-то крикнул солдатам и рухнул на землю. Леньке показалось знакомым лицо офицера – узенькая бородка и очки в светлой оправе. «Не Гердцев ли?» – подумал он. Но больше в лица он не вглядывался. Все фашисты были ненавистными врагами.

Лесной бой продолжался минут десять. Гитлеровцы, уцелевшие от пуль, начали отстреливаться. Ползком, на четвереньках выбирались каратели из лощины. Падали, снова ползли или недвижимо застывали на земле.

Карательный отряд был уничтожен полностью. Только очень немногим удалось вырваться из огненного ада, который устроили партизаны фашистским солдатам.

А трофеев набрали столько, что не могли всего унести. Обвешанные оружием партизаны вернулись в покинутый лагерь, похоронили убитых. Над братской могилой дали залп и углубились в болотистый лес разыскивать свою бригаду.

Добраться до бригады удалось только к вечеру. Глебов сидел на пеньке, скинув кожанку. Рукав его гимнастерки был разрезан до плеча, и девушка-санитарка бинтовала ему руку.

– Вот и все, – сказала она. – Завтра надо еще перевязать.

– Ладно, там видно будет, – ответил командир. – Спасибо. Иди остальных перевязывай – там еще девять раненых.

Командир бригады с трудом втиснул в рукав раненую руку.

– Положение осложнилось, – сообщил он Гвоздеву. – Сегодня передам донесение. Враги нащупали нас и теперь не отстанут…

Утром отошли еще глубже в лес. Остановились на дневку, и Глебов собрал совещание с командирами четырех отрядов. Он уточнил потери. Они были не так велики, но все снаряжение, доставленное по воздуху, было потеряно. В отрядах недосчитывались многих людей. Накануне боя они ушли на задания и еще не вернулись. Связь с ними была потеряна.

– Каратели нанесли нам тяжелый удар, – сказал Глебов, выслушав всех командиров. – Скрывать это нечего. Но и поддаваться унынию тоже нет оснований. Надо решить, как нам быть дальше. Сначала я хочу послушать товарищей.

Голоса разделились. Одни предлагали возвращаться обратно в партизанский край, другие – стоять на месте, третьи – уходить дальше, готовить аэродром и снова ждать самолетов.

– У меня есть предложение, – поднялся с пенька Глебов. – Мы слишком густо собрались в одном месте. Это выгодно гитлеровцам. Так им легче расправиться с нами. Наши запасы уничтожены, а в деревнях добывать продовольствие трудно – вокруг немецкие гарнизоны. Поэтому отрядам надо немедленно рассредоточиться, запутать следы и оторваться от противника. Есть сведения, что он собирает вокруг нас большие силы. Согласие фронта на мое предложение сегодня получено. Считайте это приказом.

Здоровой рукой Глебов открыл полевую сумку, развернул на земле карту.

– Отряд Гвоздева отходит в сторону Луги и действует на железной дороге. Другой отряд…

Командир бригады указывал на карте районы действия партизанских отрядов, ставил задачи. Его больше всего беспокоила связь. Только ночью с большим трудом удалось связаться по радио с фронтом. Батареи едва давали напряжение, а новые сгорели на аэродроме.

– Тяжелораненых оставим на хуторе, – предложил Глебов. – Это надежное место. Для связи с ними выделим группу в несколько человек. После выздоровления раненые будут уходить в лес. Этой же группе поручаю связь с теми партизанами, что ушли на задания. Их нужно собрать и направить в свои отряды. Выступаем немедленно. Я вместе с штабной разведкой, с отрядом охраны направляюсь в Гдовский район, примерно вот сюда. – Глебов указал на реку Плюссу, синенькой жилкой протянувшуюся на карте вдоль Чудского озера.

В тот день расстался Ленька со своим отрядом. Прощались наспех – все торопились, хотели засветло пройти километров десять. Почти со всеми партизанам! Ленька попрощался за руку, а с Василием Григорьевичем и дядей Василием расцеловался.

– Ну, ступай, ступай, Леонид, не мешкай. Ваши тоже уходят, – сказал дядя Василий и отвернулся.

Тут же был и Митяйка.

– Ну, прощай! – сказал он.

– Прощай, – ответил Ленька. Ребята не хотели показывать своих чувств. Пожали друг другу руки.

Василий Григорьевич тоже был грустен.