Корольков Михайлович - Партизан Лёня Голиков

– Пока еще не поздно, – понизив голос, сказал он, – пусть каждый решит для себя: хватит ли у него силы, сумеет ли он принять на себя такую ответственность? Кто не хочет оставаться в отряде, пусть отойдет в сторону. Есть здесь такие?

Партизаны стояли не шелохнувшись. Было в лесу так тихо, что отчетливо слышалось, как в стороне похрустывают сеном лошади.

– Тогда разрешите, товарищи, зачитать партизанскую клятву. Пусть каждый запомнит ее и скрепит своей подписью. И пусть не будет среди нас маловеров и трусов.

Василий Григорьевич взял обеими руками листок и начал читать.

– «Клятва партизана». – Мухарев остановился, обвел глазами шеренги и продолжал: – «Я, сын великого советского народа, добровольно вступая в ряды партизан Ленинградской области, даю перед лицом своей Отчизны, перед трудящимися героического города Ленина свою священную и нерушимую клятву партизана. Я клянусь до последнего дыхания быть верным своей Родине, не выпускать из рук оружия, пока последний фашистский захватчик не будет уничтожен на земле моих дедов и отцов…»

Василий Григорьевич дочитал до конца слова присяги и положил листки на ящик, покрытый материей. В торжественном молчании застыли партизаны. Сколько передумал каждый за эти мгновения!.. Лицо Леньки было сосредоточенным, губы беззвучно что-то шептали, брови нахмурились. Выглядел он сейчас гораздо взрослее.

– «За сожженные города и села… за смерть… за издевательства над моим народом…» – шепотом повторял он. Ленька стоял в строю, но мысли его унеслись далеко от этого леса, от заснеженных деревьев, стоявших так же сосредоточенно и молчаливо, как партизаны.

Гвоздев вышел вперед и стал по списку выкликать партизан. Присягу принимали одни новички. Один за другим они выходили из строя, скинув рукавицы, брали карандаш. И каждый выводил под присягой свою фамилию, писал свой адрес.

Иные, прежде чем подписать клятву, становились по команде «смирно», другие снимали шапку и с непокрытой головой скрепляли присягу. Кто-то, прежде чем расписаться, поднес листок к губам. И каждый, давая присягу, повторял перед лицом товарищей:

– Клянусь!..

– Голиков Леонид! – вызвал Гвоздев. Дядя Василий подтолкнул Леньку локтем:

– Иди.

Ленька вышел из строя, подошел к командиру, не помня себя от волнения, взял карандаш и непослушной рукой написал: «Дер. Лукино Мануйловского сельсовета. Л. Голиков».

Потом встал перед комиссаром и, забывшись, вскинул руку в пионерском салюте. Он смутился, сообразив, что не так все сделал, а учитель обнял его за плечи и растроганно сказал:

– Молодец, Леня! Правильно!..

Когда все новички отряда подписали партизанскую клятву, Василий Григорьевич поздравил их с принятием присяги и предупредил, что отдыхать придется недолго. К вечеру надо быть в селе Белебелке – районном центре, расположенном в партизанском крае.

В полдень отряд выступил дальше. Впервые за эту неделю партизаны шли днем по открытому месту. Они шли по территории лесной республики. Но на всякий случай командир приказал выслать вперед разведку: не ровен час, могут наскочить каратели.

По малоезженой и пустынной дороге шли двое: подросток с худым бледным лицом и женщина, еще более изможденная, чем мальчик. Они с трудом тянули за собой деревянные санки. Шли они медленно, часто останавливались – не шли, а брели по глубокому снегу. Санки казались им непомерно тяжелыми. Женщина и подросток напрягали силы, всем телом подавались вперед, и со стороны казалось, что они вот-вот упадут, а не падают лишь потому, что их удерживает натянутая веревка.

В груде тряпья, наваленного на санки, полулежала девочка и безразлично глядела на дорогу.

Мальчику было лет четырнадцать. Из-под его шапки выбивались темные потные волосы. Он очень походил лицом на девочку, которая сидела в санках: такие же прямые брови, такие же карие глаза, глядевшие исподлобья.

До села, которое виднелось впереди, было еще километра два, а женщина совсем выбивалась из сил. Подошли к овражку, через который прежде был перекинут мост на высоких сваях. Сейчас мост стоял разбитый, сожженный, и дорога проходила низам через дно оврага. Съехали туда легко, а подняться не хватало сил.

– Отдохнем, Митя, – сказала женщина и устало опустилась на край санок.

Подросток присел рядом на корточки. Путники и не заметили, как сзади к ним подошел человек в тулупе и басовито спросил:

– Что за люди будете? Откуда путь держите? Женщина медленно повернулась, посмотрела снизу вверх на бородача, стоявшего перед ней с берданкой, и нехотя ответила: