Михаил Толкач - В Гремячей пропасти

Ульяна Федоровна, опираясь на толстую сучковатую палку, прыгала по тропе, как подстреленная птица. Платок ее сбился на шею, ветер свободно трепал седые волосы. Она выбирала местечко посуше, повернее и скакала, скакала. Все вниз, вниз, вниз...

Юрий подбежал, и, не слушая возражений, подхватил ее на руки, понес. Старуха оказалась легче горбовика. Солдат миновал ящик с ягодами, выбрал кочку повыше и опустил на нее Ульяну Федоровну.

— Вернусь... линию проверю...

Тяжело дыша и пошатываясь, как запаленная лошадь, Прохоров поднимался обратно по неровной ухабистой стежке. Взвалив на плечи горбовик, стал спускаться, поглядывая на телефонную линию.

Ульяна Федоровна ожидала его с нетерпением. Глаза ее потеплели, когда она заметила за солдатскими плечами горбовик. Простуженным голосом встретила:

— Юрочка... сыночек...

А он безмолвно обогнул ее, ходко спустился в низину. Вскоре вернулся за Ульяной Федоровной. Она обхватила его шею мокрыми руками. Он перенес ее метров на сто и на краю поляны посадил на плоском камне. Сам опять поднялся на кручу, неуверенными шагами пронес мимо беспомощной хозяйки ее тяжелую ношу.

И долго, очень долго не возвращался.

Старая женщина изрядно продрогла, пугалась наступавших густых сумерек. Тревожилась: не свалился ли с ног ее попутчик?

Прохоров наткнулся на вершину вывороченного с толстыми корнями кедра. Огромное дерево лежало поперек тропы, перегораживало всю пропасть. Серебристая цепочка полевого кабеля оборвалась именно в этом месте. Опустив горбовик, Юрий осматривал разрушение, прикидывал, как лучше и проворнее справиться с делом. Он продрался сквозь чащу к проводу. Потянул. Ливень обрушился на него. Капли воды с мерзкой медленностью ползли по спине. Тонкий кабель скользил в мокрых ладонях, оставляя красные кровянистые полосы. Юрий обкрутил себя проводом, как ремнем. Пятясь, он всем своим телом натягивал кабель. Шаг за шагом запас увеличивался. Решив, что слабины достаточно для соединения оборванных концов. Прохоров пустил провод. Тот, как резиновый, выскользнул, со свистом хлестнул по кустам и запутался где-то в густом сосняке— еще дальше, чем впервые нашел его Прохоров.

Солдат привалился к грязному, в желтой глине, корню кедра. Он был не в силах двинуть рукой. Ветер гнул упрямые деревья, свистел в голых ветках. На самом краю обрыва сухая осина терлась боком о другую, тоже мертвую, и в пропасти раздавался скрежещущий скрип. Вода в ручье, встретив сваленный кедр, все прибывала, упиралась волнами в препятствие, клокотала, перехлестывала через корявый ствол, и мощное некогда дерево теперь мелко дрожало, словно в ознобе.

Ульяна Федоровна сильно замерзла. Зубы стучали, окоченели руки. Она выбрала подходящую палку, что валялась вблизи, и снова заковыляла вслед Юрию. Каждый шаг давался ей с болью и большим трудом. Палка скользила, приходилось цепляться за деревца, опираться на их стволы.

Наткнувшись на бурелом, Ульяна Федоровна поняла, что самой не перебраться. Холод сковывал тело. Палка поскользнулась на голышах. Старуха упала, ударилась о сосенку, вскрикнула., Юрий услышал ее крик, и это придало ему силы. Он перебрался через глубокий ручей. В буреломе нашел пострадавшую. Поднял ее, посадил на мягкую мшистую кочку.

— Спасибо... Юрик...

— Провод оборван. Связь надо дать. Ждите меня...

Прохоров углубился снова в чащу, распутал военно-полевой кабель и прежним способом натянул его до предела. Учтя урок, закрутил провод за толстую сосну. Второй конец оказался податливее. Окоченевшими пальцами Юрий завязал узел на соединенных концах, зубами очистил провод и скрутил концы вместе. У Юрия хватило сил лишь дойти до Ульяны, и здесь он свалился. Жадно глотая воздух, приставил автомат к плечу и выстрелил. «На посту должны услышать, прийти на помощь», -— подумал он и, заморенный, откинулся на спину.

Снег с верховья настиг спутников, затрусил вперемежку с дождем. У Прохорова не было сил вытереть лицо, и он отвернул его под мягкие ветки кедра. На ощупь взял в свои ладони холодные костлявые руки Ульяны Федоровны.

— Потерпите... ребята скоро...

— Не дури! — крикнула Ульяна Федоровна, силясь встать. — Ползи, скребись, а то замерзнешь!

Старая женщина дотянулась до своей палки, подняла ее, сунула в бок солдата. Прохоров вяло поднялся, прислушался. Он ждал ответа на выстрел. Но никто не спешил на помощь. «Кто услышит выстрел в таком глухом лесном шуме?» Ветер крутил снег, ломал сухие деревья. Усиленные эхом, дикие звуки грохотали в ущелье. На обрыве рушились вековые сосны, падали ветвистые ели, цепляясь корнями за камни.