Михаил Толкач - В Гремячей пропасти

— Чай потом припахивает. Отчего бы ему?

Солдат скривил порозовевшее открытое лицо в усмешку, на лбу у него блеснули капли пота. Чтобы скрыть смущение, Юрий озабоченно кинул взгляд на часы: пора! Сказал на прощание строго:

— Сократа вашего поприжмем: забудет драться!

Сам пойду в депо, к комсомольцам вашим...

— А это напрасно, — вяло откликнулась Ульяна j Федоровна. — Мы поладим. Зачем портить парню жизнь?

Юрий не знал, что и ответить. Выручил телефон. Лейтенант по заданию командира роты интересовался, как чувствует себя солдат.

— Как чувствует? — нарочно переспросил Потапов, кося глаза на Юрия. Тот понял его взгляд, ответил, как эхо:

— Хорошо.

— Дойдет ли до города? — переспросил Николай.

— Дойду! — уверенно отозвался Прохоров.

— Как быть с рекой? — переспросил ефрейтор.

— Переплыву!—твердо ответил солдат, распрямляя плечи.

Ульяна Федоровна поняла, что Юрию предстоит шагать по непогоде до самого города, и возмущенно сказала:

— Человек еле на ногах стоит...

— Приказ, мамаша, — скупо ответил Потапов.

— Заладил: прика-а-аз! — несогласно протянула старуха, с шумом отпивая обжигающий кипяток.

Ефрейтор встал, сурово напомнил:

— Исполняйте, товарищ Прохоров. На реке, может, солдаты пособят... — А у самого глаза смотрели жалостно. Если бы в его власти, он выполнил бы задание вместо Юрия.

Прохоров последний раз отхлебнул из кружки, застегнул тяжелую шинель.

— Вас я где найду, мамаша?

— В депо, спроси тетю Улю. Всяк укажет... — Старуха перекрестила Юрия. Он поспешно отступил к двери, стесняясь и бормоча что-то несвязное.

Николай дал ему кусок хлеба, свою плащ-палатку. Юрий молча пожал благодарно ему руку, нырнул за дверь, в мокрый мрак.

И снова раскисшая вязкая дорога, опять тихое лопотание дождя. Но теперь Юрий был укрыт легкой плащ-палаткой, согрет теплом землянки, и он спешил: до восемнадцати часов оставалось всего лишь сорок минут. Какая окажется река? А может, и переправу навели?

Ноги после короткого отдыха стали непослушными, болели, словно по ним били палками. Его тянуло и тянуло вниз, будто бы на плечах все еще громоздился тяжелый горбовик, тело привычно искало равновесия. Зато Юрий был горд, что не признался в своей слабости, поборол бессилие.

Тяжелые от влаги полы шинели били по ногам, мешали идти. Юрий заткнул их уголки за ремень. Шагал широко, стараясь пересилить боль в ногах, размяться.

У самой опушки, за поворотом дороги, неожиданно всполошились невидимые птицы, гулко захлопали крыльями на тяжелом взлете. Поднялся разноголосый гусиный крик. Вожак летел низко, собирал стаю, громко гоготал, словно ругал человека. Птицы, тревожно перекликаясь, улетели в бесприютную даль, затянутую моросящим дождем. Впереди, в полумраке, грозно шумела Малая Пьяная. И солдат остро позавидовал птицам: им не нужно перебредать быструю холодную речку.

Чтобы течение не увлекло и не пронесло его мимо дороги на том берегу, Прохоров поднялся вверх по речке, за изгиб. Приближаясь к бушующей воде, Юрий острее ощущал озноб. Солдат стал торопливо жевать хлеб. Большая вода едва вмещалась в глубоком русле. Черным потоком плескалась она внизу под обрывом. Юрий, сдерживая дрожь, снял сапоги, связал их вместе, перекинул через плечо поверх капюшона. Затаив дыхание, ссунулся по липкой жиже с берега. Босые ноги охватила студеная грязь, пролезала между пальцами, ступням было больно от острых камешков. Вот и ледяная речка. Ее быстрый вал сбивал с ног, клокотал у колен. Переводя дыхание, Юрий сделал еще шаг, оступился на валуне, черпанул сапогами, и они грузом тягостным повисли на шее, гнули голову книзу. Сердце, казалось, зашлось от холода, остановилось, и Юрий невольно вскрикнул.

Он шел шаг за шагом, погружаясь в глубину, нащупывая ногами камни. Ступни перестали чувствовать дно. До берега — рукой подать. Желанный, он виднелся рядом черной стеной с рваными промоинами.

Юрий побежал, вскидывая ноги из воды. Плащ-палатка плыла следом пузырем. И вдруг он ухнул в промоину с головой. Сапоги подхватило, повлекло бурливым течением, завязки петлей давили Юрию шею. Отфыркиваясь и хлебая воду, солдат всеми силами держался на поверхности. Непослушными ногами стал нащупывать каменистое дно — и не находил.

Его завертело течением. Каждый мускул его молодого тела напрягся в борьбе с ледяным потоком. Мелькнула мысль: точно так же в войну солдаты форсировали реки. Захлебывались, охали, одни под- обстрелом молча тонули, другие ранеными руками выгребались к заветному берегу, потому что было надо, таков был приказ. И мокрые бежали навстречу огню... Юрий не имел солдатского опыта, но он зло бил воду руками, давил ее окоченевшими ногами. «Выкарабкаться!» Эта единственная цель овладела его сердцем, умом, телом. Его ударило чем-то твердым в бок и накрыло пенистой волной. Рядом промелькнули сломанные столбы моста. Солдата несло мимо ивового куста, и он судорожно одной рукой ухватился за низкую прочную ветку. Ноги его подкосило, завернуло, выбросило вверх. И он снова хлебнул воды.