Александр Аборский - Год веселых речек

— Звонил, Меред в отъезде.

— Завтра повезу овощи, зайду, велю приехать. Вот и полный круг твоей родни.

Полный круг… Его не трудно расширить, включив сюда добрую половину человечества, — где только нет родни, близкой или дальней! Без нее нельзя. Иногда же ты скучаешь с нею — только не с дедушкой, он «занятный парень». Сейчас появится Айнабат, сирота, тоже из дальних-дальних… В детстве она осталась без отца и матери, старшего брата взяли в армию, и росла Айнабат в семье Сувхана; а теперь живет с братом, старым холостяком, механиком Ярнепесом. В прошлом году ее имя было в правительственном указе, Таган телеграммой поздравил Айнабат с орденом. Дедушка сейчас толкует о ней. Толкует о себе. Хвалится.

— Мы смолоду тоже не на ширину канавы глядели, а на тот край, куда прыгать. И не наша вина втом, что шаг человеческий был короче муравьиного.

За окном послышались голоса, и в комнату вошел Чарыяр Баллыев, здоровяк с черными усами и медлительным взглядом. Гимнастерка, высокие сапоги, из голенища торчит рукоять камчи, с которой он не расстается, говорят, даже разъезжая в автомобиле. И следом — миловидная Айнабат с длинными косами.

Лицо у нее открытое, детски свежее. Но она вполне самостоятельный человек и вовсе не робка как раньше, когда плакала над задачками. Живо просмеяла узкие брюки Тагана и вот отчитывает за долгую отлучку. Землю, сельское раздолье он меняет на моду и диплом. Такой гордец, такой передовой — и как же это он еще не кандидат наук? А ведь мог бы и здесь работать не хуже, чем в Ашхабаде. Вот до чего она самостоятельна. Да, кстати, сколько Таган зарабатывает, получил ли квартиру, — помнится, свои, сельские, заставали его в дрянной комнатке где-то на окраине. Пусть уж не скрывает: нет ли у него желания перебраться сюда?

Отвечая девушке, Таган размышлял о другом. Может ли он представить себя таким, каков он есть, без дедушки Сувхана, матери, их дома, сада с гранатовыми деревьями, без Серебряного холма за их огородом, без воздуха и простора Каракумской пустыни? Нет, без этого он не мог представить своего существования в мире.

В родственной сельской среде словно бы преобладало умиротворение, но вникни как следует и поймешь: здесь тоже бездна треволнений, страстей, и тебе от них никуда не спрятаться, не уйти.

А за окном вечерело, и было особенно хорошо сидеть в кругу близких людей. Только надо отогнать от себя мысль об Ольге, перестать сравнивать ее с Айнабат. Всегда есть что-то нечестное в таких сравнениях, притом и не время сейчас для них — усач Чарыяр буравит тебя взглядом и ждет разговора, достойного мужчины.

Законный интерес: как живет народ в колхозе? Чарыяр молча вытаскивает из-за пазухи книжечку в кожаной обложке и кидает на кошму: смотри! Столбики цифр. Поголовье скота, неделимый фонд, трудодни. Рост очевиден; однако положение не столь блестяще, как может показаться, если глядеть лишь на цифры да на ордена, кивнул председатель в сторону Айнабат. Таган свой человек, ему уж все по правде. Урожайность в Кумыш-Тепе за последние тридцать лет не повысилась; земли частично засолены; севообороты нарушены. Земли колхозу прирезали, новой, по каналу, но прочно не закрепляют: нынче дают на Кичмане, завтра — на Хауз-Хане, а на тот год бери в Дурнали.

— Степь велика, вот и кочуем по берегу канала. А когда ты не уверен, что земля у тебя «навечно», к ней и душа не лежит.

Медлительный человек, он постепенно зажигался, удивляя инженера, не сводившего с него глаз. Чарыяр не чаял получить от Тагана помощь и закончил советом перейти на оседлость — будто Таган там, в столице, вел цыганский образ жизни. Ратуя за село, председатель прозрачно намекнул, что при нынешних условиях верховодить тут должен не просто грамотный мужик, а инженер или агроном. Сувхан торжествовал. Едва ли еще кому в селе приходилось слышать такие слова от Чарыяра.

— Заманчиво, очень заманчиво, — тихо отвечал Таган. По его улыбке Айнабат догадалась, что он лукавит, лишь из учтивости поддакивает башлыку [3] Башлык — председатель. , а тот понял по-своему.

— Ну вот и славно! Вникай в хозяйство, а потом уж… — Чарыяр не без умысла говорил недомолвками, хотел получше присмотреться к Тагану: ученый-то ученый, а осторожность не мешает.

Опять заговорила Айнабат, сидевшая позади Чарыяра.

— Ты не останешься, я вижу. Но поможешь нам, Таган? Из водхоза обещали помощь, а все нет и нет, Поливаем как сто лет назад…

Тараторила, а сама перебирала пальцами кончики кос.