Вилис Лацис - Земля и море

Остановив салазки, загорелый мужчина спросил возницу:

— Далеко ли еще до Эзериешей?

Недоверчиво оглядев незнакомца, возница хлестнул лошадь и, отъехав, ткнул кнутом.

— Там за бугром, налево…

С бугра открывался новый вид. Внизу, окаймленное невысокими холмами, лежало длинное, скованное льдом озеро. Дорога вела по его правому берегу и уходила в узкую щель между холмами. Еще дальше виднелся старый ветряк. Слева, там, где кончалось озеро, росли три высоких дерева, а возле фруктового сада возвышалось несколько построек: низкий и длинный жилой дом, старый хлев с помостом, потемневшая от времени клеть и каретник. В стороне, в углу сада, стояла банька, а на краю поля находился ветхий сарай, окруженный заснеженными скирдами соломы. Все здесь было старое, обветшалое, и от всего веяло покоем. Не нарушило этого покоя и появление незнакомца с салазками. Возле хлева заворчала было собака, но на нее прикрикнула показавшаяся в дверях сарая женщина в мужском пиджаке, в старых сапогах с голенищами. Человек потянул свои салазки к ней, но, опасаясь собаки, остановился на некотором расстоянии, поздоровался и спросил, не здесь ли Эзериеши?

— Они самые и есть, — ответила женщина, оглядывая незнакомца.

— Хозяин дома? — продолжал незнакомец, тщетно пытаясь увидеть в окне чье-нибудь лицо.

— Как же, дома, — ответила женщина. — А вам что нужно?

— Скажите хозяину, что приехал человек, с которым он на прошлой неделе договорился насчет рыбной ловли.

— Так, значит, вы и есть тот… с побережья?

— Да, я Зандав… Алексис Зандав. Буду рыбачить на вашем озере.

— Тогда пройдите в дом. Хозяйская половина направо.

Женщина вернулась в сарай и принялась набивать мешок мякиной. Алексис Зандав, поставив салазки под навес клети, обил снег с сапог, походка его стала непринужденнее, а рост — выше. При входе ему даже пришлось немного нагнуться. Собака проводила его злым взглядом, даже заворчала было, но лаять не стала.

Пройдя сени, Зандав очутился в обширной кухне с кирпичным полом, усыпанным еловыми ветками. В огромном котле варились картофель и кормовая свекла, распространяя кислый запах. У стены в глубине комнаты стояла длинная плита, а над ней темнел дымовой люк, где на почерневших от дыма крюках коптились куски свинины. Единственное окно выходило во двор и довольно скупо освещало помещение. Зандав некоторое время нерешительно топтался на месте, прежде чем глаза его, привыкнув к полумраку, разглядели двери в комнаты.

Вытерев сапоги и сунув в карман варежки, Зандав постучал в одну из дверей. Никто не отозвался. Тогда он открыл дверь и вошел в комнату. Его встретило старомодное убранство: коричневый буфет с затейливой резьбой наверху, стол на пузатых ножках, такие же стулья с зубчатыми спинками, старинные стенные часы с картинкой на циферблате, на полу домотканые дорожки и висячая лампа с массивными стеклянными подвесками. Стены оклеены голубыми обоями, на окнах белые занавески. И такой тишиной веяло от этой комнаты, что Зандав даже услышал собственное дыхание. И сразу почувствовал себя неловко, словно вор, проникший в спящий дом. Выйдя на середину комнаты, он громко кашлянул.

— Есть здесь кто-нибудь? — спросил Зандав.

Не дождавшись ответа, он подошел к двери в соседнюю комнату и громко постучал. Послышались скрип двери и легкие шаги в кухне. В комнату вошла молодая светловолосая женщина, едва ли старше двадцати лет.

Сняв шапку, Зандав сказал:

— Здравствуйте.

— Здравствуйте, — тихо ответила женщина.

Некоторое время Зандав не спускал взгляда с ее белого, чистого, похожего на детское лица. Этому сходству, впрочем, немного мешали чувственный рот и серые, горящие робким огнем глаза. На ней были красная вязаная кофточка и серая шерстяная юбка.

Два незнакомых человека молча, вопросительно смотрели друг на друга. Так смотрят встретившиеся на глухой лесной тропе два зверя, не знающие, чего можно ожидать от этой встречи — вражды или дружбы. Молчание их затянулось, и это смущало обоих.

Женщина опомнилась первая. К ее лицу прихлынула кровь, и в глазах метнулась тревога. Зандав глубоко вздохнул и нетерпеливо переменил положение тела. Затем резким, сиплым голосом сказал:

— Мне нужно поговорить с хозяином.

— Сейчас я его позову, — ответила женщина и поспешно, будто спасаясь от преследования, вышла в соседнюю комнату.

Послышался ее приглушенный голос, а следом заскрипела кровать и раздалось сонное бормотание. Наконец в дверях показалась заспанная, измятая, с покрасневшими глазами физиономия старого Эзериетиса.