Александра Гальбина - Каменный пояс, 1989

Вциковскии мордвин опять взглянул в окно, легонько улыбнулся уголками бритых губ, потер свой круглый подбородок:

— Что вы, дурака валять хотите, родичи? — сказал он и нахмурился.

— Не мы, а вы тут дурака валяете! — сказал Кузьма покорно, но упрямо.

— Зачем же вы приставлены сюда, — заговорил второй, — когда от вас ни пользы, ни корысти мужику? Зачем, скажи на милость?

Вциковскому мордвину нечего было сказать: было жаль, и сделать ничего нельзя. И от бессилии поднималась горькая досада. Правота ободранных крестьян, попавших в тяжкую нужду, была ему понятной, — жалила и наводила на такие мысли: «Как-нибудь они вот доберутся до своих домов, начнут рассказывать крестьянам, как их встретили тут, в центре. После этого, вполне понятно, получается в деревне мнение о власти: «шкуродеры, подлецы»…

— Ну, граждане, вы как: уйдете или нет? — спросил он, поднимаясь.

— Мы сказали: не уйдем…

— С милиционером, значит, выводить? — заволновался вциковскии мордвин. — Я вас впустил сюда, велел дать пропуск, объяснил по-человечески, а вы доводите меня…

— Валяй с милиционером! — вздохнул Кузьма.

— Один конец, — сказал второй.

— Ведь отведут в участок, вы не думайте! — грозил мордвин из ВЦИКа, чувствуя, что этого-то вот не надо б говорить…

— Нам лучше, нежели на улице.

Мордвин из ВЦИКа сел, вздохнул, как лошадь, взялся за голову. Что тут с ними делать? Ясно — их добром отсюдова не выживешь, а вызывать милицию, конечно, неудобно.

На углу Воздвиженки, возле приемной председателя ВЦИКа СССР Калинина стояло несколько просителей-крестьян: один рассказывал насчет коровы, незаконно взятой в продналог.

— И, сукины сыны, — шептал он воровато, — из губернии пришла бумага — отменить! Тады они в упорство супротив губернии и вызывают: «Ты, такой-сякой!»… И прочее, подобное… Ну, как тут не дойдешь до самого Калинина?

— Конешно, надо обсказать… А у меня вот избу зять отнял…

Мордва гурьбой валили от Кремля и, боязливо перебегая через линии трамвая, шумно разговаривали. В середине шел мордвин из ВЦИКа и рассказывал Кузьме:

— Калинин человек хороший, но если не поможет, то уж некуда идти…

— А как же с ним калякать будем?

— Я подойду, скажу, а вы уж разговаривайте сами…

— Сумлительно чевой-то, — заробел Кузьма. — И в первый раз… хошь я бывалый… но… вить, как тут… Все-таки Калинин — голова.

— Составим списочек на всех, я и подам, — сказал мордвин из ВЦИКа, — тридцать человек вас?

— Тридцать…

И гурьбой вошли в приемную…

Калинин у барьера, облепленного просителями, хмуро пробегал глазами заявление старушонки, слушал, наклоняясь к ней, потом досадно сбрасывал со лба клочок волос, свисавший колечком на морщины.

— Не могу… — баском картавил он с ударением на «о», — пошлем на рассмотрение губернского прокурора… И ответ вам будет дан немедленно… Я не могу…

Мордвин из ВЦИКа беспокойно выправил на шее галстук, дернул его на груди и подошел к Калинину. Тот быстрым взглядом оглядел мордву, опять прищурился:

— У вас?

— Вот, товарищ Калинин, мордва беспомощная…

Он обернулся, показал на них: они, ободранные, грязные, стояли с вытянутыми шеями и смахивали на беспризорных детей с наклеенными бородками.

— Ну так что же? — перебил Калинин.

— Пришли во ВЦИК, товарищ Калинин, за помощью, отправить по домам…

— Я не могу…

— Но они, товарищ Калинин…

— Голубчик мо-ой! — сказал Калинин с ласковой досадой. — Если я им выдам хоть один бесплатный билет, тогда должен буду кассу открывать здесь. Тысячи, десятки тысяч… Все нуждаются… Я не могу…

Он поглядел на мужиков, поправил очки, добавил громко:

— Помочь всем нет сил, нет возможностей…

У вциковского мордвина на лбу блеснули капли пота. Он повернулся, чтоб уйти, но в это время председатель ВЦИКа, снизив голос, скороговоркой сказал:

— Попробуйте сводить их к… Смитту. Может быть, и выйдет что-нибудь…

Мордва сами слышали отказ Калинина и выходили из приемной молча, как из избы, где был покойник.

— Попробуем еще! — вздохнул мордвин из ВЦИКа…

— Раз сам Калинин не помог, — заговорил один.

— Тут уж не ищи, где не положено, — сказал другой.

— Нет, попытаемся уж до конца, — вошел в азарт мордвин из ВЦИКа. Он, как игрок, втянулся в положение мордвы и думал: выиграет или нет? Если проиграет, то ему мордва покою не даст. Найдут квартиру, будут у Кремля подстерегать. Уж было так не раз. До тех пор не угомонятся, пока не выполнишь их просьбы. Лезут с героическим упорством, без разбору: выполнимо дело или нет.