Пауль Куусберг - Происшествие с Андресом Лапетеусом

По сравнению с ним ему, Виктору Хаавику, везло гораздо меньше. Будь он редактором, тогда другое дело. Но редактором ему никогда не бывать. Он сделал большую ошибку, недооценил значение диплома. А сейчас учиться уже поздно, проспал хорошие денечки. Андрес оказался дальновиднее, сумел получить диплом вовремя. Хаавик теперь считал окончание политехнического института самым гениальным шагом Лапетеуса.

Он и Реэт танцевали вместе и второй и третий танец. Хаавик был в превосходном настроении. Реэт волновала его. Он видел, как напился Андрес, и проводил друга в спальню.

— Знаешь, Виктор, — говорил ему Лапетеус, с трудом поднимаясь по лестнице, — мне все надоело. И ты тоже. Ты страшный лицемер. Для тебя социализм — это голая бабья задница, и ничего больше. Иди к черту!

Хаавик спустился по лестнице. Он злился на друга. Так не говорят даже в пьяном виде.

— Железный человек! — снова сказала Реэт.

— Вам очень тяжело, — согласился Хаавик. — Я начинаю догадываться, что мучает Андреса. Он ограниченнее, чем я до сих пор считал. Узколобый и мелочный. Но я все же поговорю с ним. Я не могу видеть вас несчастной,

Хаавик ушел вместе с последними гостями. Через двадцать минут он тихонько постучал в дверь.

— Вы с ума сошли? — сделала большие глаза Реэт.

— Уйдемте из этого ужасного дома, — серьезно сказал Хаавик. — Вы не можете жить с Андресом, а я не могу жить без вас.

Реэт не сказала ни слова. Поднялась по лестнице и прислушалась у сиренево-лиловой двери. Было слышно, как муж ворочался в постели и что-то бормотал во сне.

Реэт спустилась вниз и провела Хаавика в маленькую угловую комнату.

— Вам придется скоро уйти, — деловито сказала она. — Андрес просыпается в шесть часов.

— Я приглашаю к нам своих военных товарищей, — сообщил на следующий день жене Лапетеус.

— Кто они? — спросила Реэт.

— Майоры Пыдрус и Роогас, сержант Паювийдик, Хаавика ты знаешь, и лейтенант Каартна.

— Кто они теперь?

— Роогас старший государственный автоинспектор, Пыдрус работает в системе народного образования и так далее.

— Почему ты приглашаешь именно их? — усмехнулась Реэт.

Лапетеус несколько смешался.

— Ты можешь позвать свою Хельви одну. Для чего другие? Я не побегу никуда жаловаться.

Лапетеус, как это случалось часто в последнее время, рассердился на свою жену. Ему показалось, что Реэт нарочно дразнит его. Припомнился вчерашний вечер и то, как она запихивала Хаавику в рот кусок торта, каким тоном сказала «железный человек» и как они с Виктором танцевали. Он ощутил, что кровь ударила ему в голову, но усмирил себя.

— Каартна, насколько я знаю, живет с Пыдрусом, — наобум сказал Лапетеус, чтобы успокоить жену. Несколько лет тому назад Хаавик намекнул на это, теперь слова Хаавика пришли на память.

Реэт засмеялась еще ироничнее.

— Милли состоит в законном браке.

Милли была жена профессора Саммасельга.

— Замолчи! — потеряв самообладание, рявкнул Лапетеус.

Реэт не отступилась.

— Все видели, как ты ей колени гладил. Профессор уезжает, иди туда и натешься досыта. Милли моложе, чем твоя Каартна. Товарищ Каартна! Один из военных товарищей! О господи, какой ты пошляк, какой ты мерзкий, Андрес!

Лапетеус считал, что он насквозь видит Реэт. По его мнению, она опять притворялась. На этот раз изображала ревнивую жену. Вероятно, у нее новый поклонник. В таких случаях Реэт пользовалась всякой возможностью сделать ему сцену, обвинить его в неверности, грубости, холодности, развратности и в тысячах других грехов. Этим Реэт, наверно, успокаивала свою совесть. Или просто применяла тактику некоторых боксеров — в любом случае атаковать первыми. Ведь муки совести чужды Реэт. Она обманывала его с первых дней их знакомства и совместной жизни.

Лапетеус постарался сказать как можно спокойнее:

— Они придут в воскресенье.

— Ты действительно можешь пригласить одну Каартна. Я приготовлю вам бутерброды, накрою стол, вскипячу кофе и переночую у какой-нибудь подруги.

На ресницах Реэт блеснули слезы.

Лапетеусу припомнилась их первая совместная поездка из Нымме в город и поведение Реэт. Она сказала тогда: «Если ты не хочешь, мы и не будем праздновать свадьбы. Зарегистрируемся в загсе, купим бутылку вина и пойдем спать». И сегодня все было такое же: звучание голоса, поза, слезы на ресницах. До сих пор этот эпизод сохранялся в памяти Лапетеуса чистым и нежным, теперь был испачкан и он. С искренним сожалением Лапетеус сказал: