Елена Коронатова - Бабье лето [повесть и рассказы]

И это, заметьте, при всех. Эх, как вздрогнул Лешка. Будто его электрическим током дернуло. Глаза сверкнули, как разгоревшиеся угли, а шрам на лице стал особенно заметным. Сначала он весь подался вперед. Мы уже думали, побежит за Мариной. Потом резко повернулся и пошел не оглядываясь к своему экскаватору.

Мы ждали, чем дело кончится. Одни утверждали, что они снова помирятся и Тарасов первый покорится. Другие считали, он теперь раскусил, что за птица Марина.

Слышала все эти споры Травинка. Совсем она сникла. Стала как тень.

Развязка пришла самая неожиданная. Лешка стал выпивать. Всем это в диковину. Прежде-то Лешка хмельного в рот не брал. Раз так напился, что даже концерт у нас сорвал. Ему надо выступать, а он, как говорится, лыка не вяжет.

Гена Дорофеев, секретарь комитета, позвал Марину и говорит ей:

— Ты бы повлияла на Лешку. Жаль его. Ведь свихнется же.

А Марина отвечает:

— Ничего общего с этим пьяницей не имею.

Лешке передали ее слова. И совсем парень закрутил. Заявился в клуб пьяный, чуть с Маринкиным инженером не подрался.

Как-то заболел напарник Тарасова. Пришли Лешку звать на работу, а он опять в таком виде, что не только на работу, но и по комнате пройти не может.

Решили наши комсомольцы продернуть Лешку в газете, написали заметку и тоже удумали: поручили Травинке нарисовать карикатуру на Лешку. Талант у нее такой — нарисует не хуже Кукрыниксов.

Травинка наотрез отказалась, а была она у нас член редколлегии. Групкомсорг нажаловался на нее, и Травинку вызвали в комитет.

Гена сгоряча, не разобравшись, стал стыдить Травинку.

— Не успели, — сказал он, — тебя в комсомол принять, а ты от первого поручения отказываешься.

Травинка хотела что-то ответить, но в это время вошла Марина, и слова у Травинки застряли в горле.

— Ты вообще отказываешься в редколлегии работать? — спросил Гена.

— Вообще не отказываюсь, — чуть ли не шепотом ответила Травинка.

— Она только рисовать на Тарасова карикатуру не желает, — сказала Марина. — У нее личное выше общественного.

Тут только до Геннадия дошло.

— Ну… и… ну… — протянул он. И, хлопнув ладонью по столу так, что над пустой чернильницей подпрыгнула крышка, воскликнул: — И правильно делаешь! — И самокритично добавил: — А я, дубина стерильная!..

Любил наш секретарь сильные выражения. Гена заявил, что зря вызвал Травинку и пусть она идет домой и спокойно отдыхает.

Травинка не ушла. Она чего-то ждала. Может быть, когда уйдет Марина. Но тут пришли остальные члены комитета и сразу же заговорили о Лешке. Кое-кто настаивал на том, чтобы снять Лешкин портрет с Доски почета. А другие предлагали исключить Лешку из комсомола, если он хоть раз явится на работу в нетрезвом виде, чтобы не позорил комсомольского звания. Пока спорили о Лешке, Травинка сидела за шкафом у двери. Когда она исчезла, никто и не заметил.

Между тем Лешка в этот вечер отправился на четвертый участок к своим друзьям по ремесленному.

Друзья Лешки, Иван и Михаил, жили на частной квартире. Хозяйка приготовила ребятам ужин, а сама пошла на работу. Как только за ней захлопнулась дверь, Лешка вытащил из кармана тужурки пол-литра водки. Ребята сначала отказывались пить. Лешка насупился.

— Со мной не хотите?..

Чтобы не обидеть друга, сели к столу. Лешка пил и становился все скучнее. Заявил, что признает только мужскую дружбу, а любви никакой не существует.

— Правильно, Лешка, — крикнул Иван. — Выпьем за дружбу?

Выпили за дружбу, за счастливую жизнь, которую, конечно, в первую очередь создают они, строители. И нет другой такой прекрасной профессии на свете.

— Спой, Леша, — попросил Михаил. — Спой не для равнодушных людей, а для нас, твоих друзей.

Лешка не стал ломаться. Но только он затянул «Глухой неведомой тайгою», как раздался осторожный стук в окно. Ребята прислушались, стук повторился. Михаил, опрокинув табуретку, побежал в сени. Вернулся скоро, а за ним шагнула через порог девчонка.

Она, видно, долго была в темноте, потому что прикрыла глаза рукой, защищаясь от света. Когда отняла руку от лица, Лешка воскликнул:

— Травинка!

Ребята, недоумевая, смотрели на Травинку. Ну зачем понадобилось девчонке тащиться в такую даль? Ведь ей пришлось прошагать добрых шесть километров, и не по гладенькой дорожке, а пустырями и котлованами. Известно, какой рельеф на втором году строительства гидростанции. К тому же темь непроглядная. Слякоть.

Смотрят ребята на Травинку и молчат, и она молчит, опустив голову, а туфлишки на ней насквозь мокрые.