Виктор Устьянцев - Океан не спит

— В девять ноль-ноль за командующим придет катер. Передайте старшине катера, он и отнесет в редакцию. А я думал, вы тоже уйдете.

— Нет, я уж с вами, как говорится, до победного конца.

Собственно, никто его не задерживал, он мог бы действительно уйти с командующим. Но очерк о секретаре все равно придется делать и надо побыть с ним хотя бы те три дня, на которые оттягивается возвращение кораблей в базу.

Он еще пил чай, когда в кают-компанию зашел вестовой и, попросив у старпома разрешения обратиться к корреспонденту, сказал:

— Товарищ старший лейтенант, командующий флотом просит вас после завтрака подняться к нему.

Когда Николай поднялся в каюту командующего и доложил о прибытии, тот сразу спросил:

— Сегодняшнюю газету читали?

— Никак нет, — признался Николай. — Вчерашнюю просмотрел, а сегодняшнюю не успел.

— Тогда, может быть, вы знаете, кто готовил вот этот материал? — Адмирал ткнул пальцем в лежавшую перед ним на столе газету.

Николай подошел, прочитал заголовок «Кто же прав?» и уже хотел было сказать, что не знает, но тут его взгляд упал на подписи. Он никак не ожидал увидеть статьи Коротаева и Савина в одном номере, да еще под одним заголовком, и поэтому растерялся.

— Вообще-то обе эти статьи готовил я, — сказал он и со страхом подумал: «Неужели опять что-нибудь не так?»

— А если не вообще, а конкретно? — усмехнулся адмирал.

— Конкретно — тоже я.

— Очень правильно сделали, что поставили их рядом. Этот, как его? — Адмирал заглянул в газету. — Этот Коротаев при таком соседстве оказался в положении той самой унтер-офицерской вдовы, которая сама себя высекла. Он что, и в самом деле дурак?

— Нет, я бы не сказал этого. Работает много, добросовестно, но, как бы вам сказать, отстал, что ли. Полк у них, как вы знаете, лучший, и, наверное, в этом есть какая-то доля и его работы. Но даже он мог бы делать значительно больше, отрешись он от формализма. А ведь порой на этот формализм мы сами их толкаем.

— Кто это «мы»?

— Ну, хотя бы газета. И, если откровенно, вы тоже.

— Я? Интересно, каким образом?

— Что спрашивать с Коротаева, если вы точно такие же статьи подписываете своим именем.

— Постой, когда это было? — Командующий от неожиданности даже перешел на «ты», что для него было не грубостью, которой он вообще не отличался, а знаком особого расположения.

И Николай уже совсем смело продолжал:

— А вы почитайте хотя бы последнюю вашу статью, что в «Красной звезде» напечатана.

— Чем она тебе не нравится?

— Скучная и… пустая статья. Нет в ней ни мысли, ни чувства. Вот вчера я слушал вас на разборе. Сколько интересных раздумий и наблюдений было высказано, не одну отличную статью можно написать. Но ведь вы об этом никогда не пишете!

— А, как думаешь, почему?

— Да потому, что вы ни одной статьи не написали сами. Вы их только подписываете. А пишет их за вас инструктор политуправления или наш брат газетчик. А отсюда и наш, а не ваш кругозор. Стараемся, чтобы поглаже сделать, с ваших же прошлогодних статей сдираем целыми кусками. Потому что это — «верняк». Может, вам иногда и не нравится, поморщитесь, но подпишете. А потом… — Николай умолк, решив, что и так уже наговорил много лишнего.

— Что потом? — допытывался командующий.

— А не обидитесь?

— Давай, раз уж замахнулся, так бей.

— А потом вот эти ребята, которых вы считаете толковыми, читают и думают: «Неужели у нас командующий такой глупый?» А тут еще политработники начинают с ними «прорабатывать» эту статью. Сидит матрос, слушает и не поймет, что в этих прописных истинах нового, полезного.

— Неужели так думают?

— Думают, товарищ адмирал. Да что говорить, я сам был не очень высокого мнения о вас, пока за эти дни не узнал вас поближе. Думал, вы просто дослужились до этой высокой должности, и все. Теперь-то вижу, что занимаете ее по праву.

— Ну ладно, не льсти. Сначала высек, а теперь льстишь. Не люблю я этого.

— Говорю то, что думаю.

— А ты, надо заметить, смелый парень. Как же ты отважился говорить мне такое?

— Когда-то и кто-то должен же сказать? И потом: это ведь в ваших же интересах.

— А ведь ты прав. И в таком положении не один я оказался. Как же это получилось?

— Очень просто. Сложилось исторически. Когда после революции к власти пришли рабочие и крестьяне, многие руководящие деятели были неграмотными или малограмотными. А их слова ждали. Вот и поневоле пришлось за них писать. А вы вот две академии закончили.