Array Array - Дороги и тропы

Из трех стульев и стиральной доски сделали загон возле печки. Дали медвежонку обычное для всех медведей имя. И стал Мишка жить, не подозревая даже, что есть на свете пахучие теплые муравейники, клюква и мед в высоких дуплистых липах...

Кормили Мишку овсяной кашей, щами, капустой, давали сахар и булки. Мишка ничем не брезговал. Усевшись, как обычно сидят на комодах плюшевые медведи, он держал булку передними лапами и старательно выковыривал зерна изюма. Иногда Петрович приносил арбуз. Мишка, как футболист, катал его по полу, с треском загонял между ножками стульев, потом прогрызал в кожуре дырку и начинал пиршество.

Больше всех потешали медвежьи проделки Галку, дочку охотника. Она не останавливала его, а когда слишком уж он расходился, применяла ей одной известное средство. Мишка неизвестно почему панически боялся бумажного шороха. Галка брала газету, и Мишка тут же скрывался за свою загородку.

Однако укрощать малыша с каждой неделей становилось труднее. Одним прыжком одолевал медвежонок загородку из стульев, вскакивал на скамейку, однажды забрался даже на шкаф. Особый интерес проявил Мишка к подушке. Он распорол ее и долго искал что-то в перьях. В тот же день на Мишку надели ошейник и посадили на цепь во дворе.

Это был совсем другой мир, и Мишка сразу оценил его преимущества. Во-первых, бочка. Бочка даже и без воды — прекрасная для забав штука. Но в бочке была вода. Мишка сначала запустил в теплую воду лапу, потом нырнул. За этой процедурой с любопытством наблюдали из своей будки хозяин двора — кобель Жук и соседская кошка Мальва, шмыгнувшая от страха на дерево.

Мальве, однако, недолго пришлось сидеть наверху. Мишка подошел к дереву и ловко, будто всегда только этим и занимался, полез на рябину. Но воевать Мишка не собирался. На рябине пучками висели оранжевые ягоды...

Рябина стала любимым местом Мишки. К зиме он так чисто собрал урожай, что только на самой верхушке остались редкие ягодки. Стайка свиристелей, каждый год прилетавшая на рябину из леса, на этот раз долго не задержалась — порхнула искать другую столовую.

К зиме Мишке выстроили сарайчик с теплой крышей и чистым полом. Но с первыми же морозами он переделал постройку по своему усмотрению: взломал пол и долго, как землекоп, вышвыривал наружу красную глину. Петрович принес во двор охапку душистого сена. Мишка тотчас же устроил в подпольной яме постель, улегся, но не уснул, как это сделали бы его лесные родственники. Жена Петровича, Елизавета Григорьевна, каждый день приносила из столовой ведро всякой всячины. Мишка вскакивал с постели и, как поросенок, бежал к корыту.

Соседский парень — студент по воскресеньям надевал старый плащ и начинал с Мишкой бороться. Мишка с удовольствием швырял парня в сугроб и протягивал лапу. Если конфетки не было, дочь Петровича Галка (ради которой студент и устраивал эти баталии) давала Мишке пососать палец. Все смеялись и ласково трепали Мишкин загривок.

Вечерами свет из окон стлался по снегу, тонким лучом проникал в Мишкино подземелье. Петрович по вечерам набивал патроны или возился с удочками. Елизавета Григорьевна сидела с вышивкой. Иногда она помогала мужу отмерять порох и дробь из холщового мешочка. У лампы с книжкой сидела Галка. Мишка засыпал, когда гасла Галкина лампа.

Однажды окна горели особенно долго. В полночь дверь отворилась. Несколько охотников раздетыми вышли во двор и, продолжая начатый разговор, осветили фонариком Мишкино логово.

— О-о!... Матерый...

— Ну, Михайло, хватит даром харчи изводить. Пора начинать службу, — сказал Петрович и, как всегда, пощекотал Мишку.

Служба началась в воскресенье. У палисадника остановилась машина. Петрович наклонно положил две доски и подтолкнул Мишку в кузов.

В этот же час с разных концов Москвы и Подмосковья в поездах и автобусах на маленькую лесную станцию спешили охотники. У каждого на поводке повизгивала собака.

На поляне между двух березок натянули крепкую проволоку. Петрович надел на нее кольцо Мишкиной цепи и вместе с сухоньким старичком в непомерно больших подшитых валенках стал разматывать катушку с пестрыми, пахнувшими краской флажками.

Повалявшись в сугробе, Мишка почистил когти о кору толстого дуба, резво пробежался вдоль проволоки. Возле кустов орешника остановился, прислушался и ковырнул лапой снег...

Между тем поляна приняла праздничный вид. Яркими пятнами трепетали флажки над сугробами. На краю пестрого круга курили и вполголоса переговаривались охотники. Обнюхивали друг друга и скалили зубы собаки.