Павел Далецкий - На сопках Маньчжурии

Девушка стояла, оправляя платок. Вдруг из-за дома показались трое мастеровых. Впереди бежал Цацырин.

Пикунов почувствовал тупую злость. Машка Малинина была в двух шагах, как было не убить ее, а вот не убил! Но Цацырин сам бежит за своей смертью…

Из переулка вышел офицер… «При господине офицере тебя в землю положу…»

— Бей, Весельков, пусть видит его благородие…

Но Весельков скрылся в воротах. «…Эх, струсил!»

Пикунов поднял револьвер…

Но Цацырин метнулся в сторону, наскочил, ударил по голове, по руке, выбил револьвер… Пикунов вскрикнул и упал от удара в лицо.

Офицер стоял около него и, вместо того чтоб защищать, говорил:

— По женщине стрелял, мерзавец! Такого надо казнить на месте!

Хмель вылетел из головы Пикунова, он приподнялся и сел на земле.

— Ваше высокоблагородие!..

Его схватили за руки и за ноги и понесли в сарай.

Придя домой, усталый и вместе с тем счастливый — сорок боевиков сегодня отлично стреляли из винтовок! — Логунов увидел в столовой всю семью и Грифцова.

— Николай, наконец-то! — воскликнула Таня. — Ждем тебя, ждем…

— Точно я пошел в кондитерскую за пирожными, — обиделся Логунов. — Прекрасно, товарищ Антон, прошло сегодня учение.

Таня показала на газету, которая лежала около отца.

— «„Новая жизнь“, — прочел Николай, — издается при ближайшем постоянном участии Максима Горького… Редактор: Минский… Издательница: М. Ф. Андреева». — Логунов быстро пробегал глазами имена сотрудников и среди них прочел: — «Н. Ленин».

Посмотрел на сестру вопросительно.

— Да, да, — сказала она. — Он уже в Петербурге. Сегодня важное заседание Совета, на котором нам нужно быть. И там мы можем увидеть его.

Поехали в коляске. Грифцов по дороге рассказывал:

— Владимир Ильич сразу окунулся в работу. В день приезда был на заседании редакции «Новой жизни», потом в Центральном Комитете. Старое самодержавие рухнуло, товарищи! Впереди страшная борьба, но Ленин здесь, с нами, в России. Сейчас он отдает все силы, чтобы добиться единства партии. Меньшевики упорствуют в своих заблуждениях. По их мнению, буржуазия самой историей призвана к власти, и Советы должны служить не рабочим, а буржуазии. Меньшевики продолжают возражать против союза рабочих и крестьян. Они кричат: «Да, согласны, немедленная социальная революция, — но силами буржуазии и пролетариата!» Кричат с пеной у рта! Владимир Ильич бьет их жестоко. В самом деле, ведь у меньшевиков не столько схоластика, сколько трепет перед революцией. Сегодня вы увидите Владимира Ильича на заседании Совета… Плох Петербургский Совет. Меньшевики там преобладают, они могут вяло, нерешительно ответить на локаут, а ведь так подло выгнать на улицу массу рабочих — провокация со стороны правительства. Правительство думает, что рабочие других городов недостаточно связаны с петербургскими, и хочет разбить тех и других поодиночке. Сегодня Владимир Ильич предложит Совету свою резолюцию. Он не уступит, он заставит Совет действовать революционно. Всеобщая политическая забастовка — вот чем ответим мы на локаут.

Коляска катилась быстро, ветер дул в лицо. Антон рассказывал, придерживая рукой фуражку и время от времени советуя извозчику: «Поторапливайся, друг, поторапливайся!»

Проспект был усеян пикетами полиции. Только у подъезда дома, в котором заседал Совет, стояло более двух десятков городовых.

Логунов волновался. Сейчас он увидит Ленина… Может быть, даже поговорит с ним…

Народу в вестибюле было много: одни входили, другие выходили, но большинство держалось кучками, что-то горячо обсуждая. Грифцов и Логуновы стали подниматься по лестнице и на первой площадке встретили Цацырина.

— Если вы на обсуждение вопроса о локауте, — сказал Цацырин, — то опоздали. Вопрос уже обсуждался.

— Позволь, как он мог обсуждаться, ведь он намечен третьим?

— Изменили повестку дня.

— Владимир Ильич выступал?

— Ну как же… Его резолюцию приняли единогласно, даже меньшевики.

— Иного и быть не могло, — засмеялся Грифцов, — Владимир Ильич там?

— Уже уехал, товарищи…

— Как же так, Сережа?.. — с невольной беспомощностью проговорила Таня.

Они прошли в зал. Ленин только что был здесь. Вот стул, на нем он сидел, внимательно слушая рабочего-путиловца, который высказывал соображения о посылке делегатов Совета в города и союзы для организации немедленной всеобщей забастовки.

Логунов притронулся к спинке стула. Огорчение, которое охватило его, когда он узнал, что встреча не состоится, сменилось сейчас другим чувством: Ленин в России! Он, Николай, не увидел его сегодня, но увидит завтра.