Илья Лавров - Листопад в декабре. Рассказы и миниатюры

И комарье, и неестественно белая ночь, и клубы дыма, и дышащая холодом Обь, и ее огромность, и этот день, проведенный среди развалин семьи, — все это подавило Таню. Ей стало так жутко, что она закрыла лицо ладонями и пробормотала:

— Не хочу, не могу я сейчас…

— Ты о чем? — встревоженно спросил Николай.

— О свадьбе.

Николай помолчал и наконец с досадой согласился:

— Ты права, Танюша, прямо скажем — обстановка хуже некуда. Ну, что же, вернемся домой и там все оформим по-студенчески незаметно, тихо.

— Нет-нет, я вообще не хочу, не могу… Мне это сейчас противно все!

— Дурашка! Чего ты испугалась? Ведь не у всех же так. Не все же разводятся. — Он обнял ее за плечи.

— Знаю, знаю… Всего лишь половина разводится. Кажется, так по статистике?

Николай полез за папиросами, долго не мог их найти; пока закуривал, комары облепили его руки.

— Послушай, но это же детство! — воскликнул он.

— Вот-вот, мне еще рано, я еще зеленая. Все эти сложности, пошлости, мелочность… Начинают с поцелуя, а кончают разделом барахла. Я — не о твоих, а вообще. Не могу я такое принять!

— Ты что, не веришь мне?

— Я вижу, что в жизни случается всякое. Самое неожиданное! Ты и сам не знаешь, что будешь чувствовать и делать через год.

— Ты любишь меня?

— Ты лучше спроси: «Будешь ли ты любить меня через год?»

— Так ты себе не веришь?

— Я завтра же — домой. И не потому, что не люблю, нет. А… Я уж и сама не знаю, как объяснить… Но у меня перед глазами все этот раздел имущества.

— Слушай, чудачка моя милая, это все у тебя минутное. Как налетело, так и улетит. Листок ты мой на ветке, подуло — ты и затрепетала. Мы же любим друг друга.

— Дай мне отдышаться!

Они замолчали. Сидели у костра, точно первобытные люди, — так пустынна была эта река, бегущая среди лесов и непроходимых болот. Мутная Обь хлюпала и бурлила почти у костра. Тяжелые лоснящиеся волны шлепались на берег.

— Пойдем. Здесь невозможно. — Таня вскочила. — А то я закричу!

Николай палкой столкал в реку пылающие головни. Комары и мошки могли свести с ума. Таня хлопала по рукам, по шее, по лицу. Наконец она бросилась от реки и начала карабкаться вверх, на берег…

Со стола все было убрано. У стены появилась кровать. На ней спала Клара Евгеньевна. У другой стены белела застланная раскладушка, наверное, для Николая.

Таня ушла в его комнату и закрылась на крючок. Долго не могла уснуть, взбудораженная всем происшедшим. Да еще было непривычно светло, и гнусно пищали вокруг лица несколько комаров, как-то проникших в комнату. Наконец она закрылась с головой. Но даже сквозь одеяло слышалось комариное зудение. На руках и шее чесались вздувшиеся лепешки от комариных укусов.

Чувствуя себя бесприютной и никчемной здесь, Таня заплакала…

Не заметив как, она уснула. И приснился ей Николай. Он как будто бы шел берегом Оби и все оглядывался на нее. Он уходил в белую ночь, в тайгу, к бледной заре. И Таня знала, что он уходит навсегда.

Она проснулась от боли и тягостной печали, вернее, еще не совсем проснулась, а только поняла, что это сон. Но она продолжала видеть Николая, и у нее пронзительно болело сердце: она любила его, а он уходил берегом все дальше и дальше, и Таня рвалась за ним и плакала.

Вот она всем телом ощутила кровать и поняла, что лицо ее мокро от слез. А Николай исчез, потому что она уже совсем проснулась. Но не исчезли из ее сердца ни горе, ни любовь, и Таня не открывала глаз, чтобы не погасить их, и старалась силой воображения снова вызвать Николая. И она еще некоторое время видела его и белую ночь над Обью…

Но вот все исчезло. Таня вскочила с кровати, быстро оделась и, приоткрыв дверь, позвала Николая. Он поспешно вошел. Таня крепко провела руками по щекам и как можно спокойнее сказала:

— Я уезжаю сегодня… А ты оставайся. Ты сейчас нужен отцу.

— Но, может быть, ты поживешь еще хоть три-четыре дня? — в отчаянии почти закричал Николай.

Она неожиданно уткнулась ему в плечо и тут же схватилась за чемодан.

— Да подожди, Танюша! Нужно узнать, когда приходит теплоход.

Но Таня, боясь встречи и объяснений с родителями Николая, распахнула дверь и быстро вышла из дома. Он выскочил следом, взял у нее чемодан. Она почти бежала, и он едва успевал за ней.

По длинной дощатой лестнице молча спустились к речному вокзалу. Николай, мрачный, ушел брать билет, а Таня села на чемодан под березой и устало огляделась. Она увидела причал, желтый нарядный дебаркадер, суда у странного деревянного берега, а ниже по течению намытые рекой пески, на них синие, зеленые, белые лодки, загорающих мальчишек, плывущий на другую сторону паром с лошадьми и машинами, лодку с собакой на носу… Совсем рядом с Таней возчик таскал на телегу ящики с пустыми бутылками. Вот он вынес из буфета кирпич хлеба и стал кормить работягу лошадь. Она откусывала-отрывала от буханки и, прижмурившись, долго, степенно жевала.