Илья Дубинский - Наперекор ветрам

Голубенко шлепнул себя ладонью по лбу:

— Вот почему ему смерть как не хотелось ехать в Бирзулу. Все просился в Одессу, в губчека.

«Скорпион» как бы не расслышал замечания Голубенко. Повернувшись к Якиру, сказал:

— Власть ваша, господин советский генерал-с. Долг платежом красен. Чем будете платить-с? Стеком, прикладом, рукояткой нагана?

— Я вашей школы не проходил, — спокойно ответил начдив. — Держать ответ вам придется перед Одесской губчека. А сейчас хватит валять дурака. Времени у нас для приятных бесед с типами, подобными вам, не так много. Чего вы добивались тогда, в прошлом году, знаем. Выкладывайте без утайки, зачем пожаловали сейчас?

— Начистоту, так начистоту-с. Мы, посланцы генерала Шиллинга, имеем задание расчистить путь его полкам в большевистском тылу-с. Мы — авангард авангарда.

— Вы и еще кто? — вновь спросил Якир.

— Не всегда туз идет за десяткой. Вышел перебор-с. Меня схватили. У других, может, выйдет очко. Я это я, а других не знаю. Закон разведки. Обязан молчать-с.

— Чего добились?

— Напрасный вопрос! — ответил контрразведчик. — Вы это знаете не хуже меня.

— За сколько вы купили Кожемяченко?

Якир впился глазами в сухощавое, густо обросшее щетиной лицо врага. Начдив подумал, как сложна и нелегка борьба с кознями контрреволюции, пользующейся услугами вот таких пройдох. Удав с манерами и повадками культурного джентльмена, очевидно, прошел неплохую школу провокаций. Простак не сумел бы обить с пути истинного боевого командира, заставив его поднять оружие против своих.

— Бывают, что идут в ход и деньги-с. Но это сейчас исключено. Не мне вас учить. Не та эпоха! Сейчас эпоха, как бы сказать, — цинично процедил разведчик, — возвышенных идей. Мы покупаем людей не золотом, а идеями-с. Вот вы недооценили такого боевика, как Кожемяченко, а и его душа раскрыта для идей-с…

— Каких это еще идей? — изумился Голубенко.

— Каких? Скажу. Кожемяченко давно рвался на дивизион. Боевой партизан, опытный кавалерист, в прошлом вахмистр. Он и во сне видел себя дивизионным. Разве это не идея для старого служаки? А вы взяли и посадили на дивизион коммуниста, да еще такого, который не отличит подпруги от тренчика-с. Раньше Кожемяченко, командир партизанского отряда, сам решал, когда выступать, когда отдыхать, кого бить, кого обходить, а сейчас, с жестким навязыванием регулярщины, его не спрашивают, а просто приказывают: иди наступай, коли, руби. Он трудится, а слава достается чужому дяде. Над многим он и сам думал, а тут и я раскрыл ему глаза: нет в Красной Армии доверия беспартийным командирам. Советская власть говорит одно, а делает совсем другое-с…

— Этим вы взяли и писарька? — спросил комиссар дивизии.

— О, Батурин совсем другой тип! — поправил воротник толстовки белогвардейский разведчик. — У нас нет шаблонного подхода. Я разузнал хорошенько, где жмет сапог у Батурина. Это крайне обозленный хорек с хорошо подвешенным языком-с. Тульский продотряд крепко похозяйничал в закромах его отца. Но это все мелочь. Основной прицел мы держим на массу, на рядовых… Ваш Ленин сразу нашел слабинку — партизанство-с. Ввел регулярщину. Она спаяла ваши силы. Но и наши вожди не лыком шиты. Знают, куда вогнать клин. Генерал Шкуро — мастак своего дела. Ваша Красная Армия — опасный огонь, но мы в ней же находим и воду, которая пожирает пламя-с. Удары извне — это одно, а вот расшатывать ваше советское здание толчками изнутри — это совсем другое. Мы считаем: отколем один эскадрон — отколем и всю дивизию. Лиха беда начало. Вы гоните из Одессы на север эшелоны интендантского добра, а ваш боец и бос и гол. Выколачиваете из губернии хлеб, а красноармеец не каждый день видит кондёр, не говоря уже о мясе, жирах, сахаре. Вы обещали ему к маю быть в Будапеште и разжечь огонь мировой революции, а Деникин взял Екатеринослав, Петлюра — Жмеринку. Но больше всего он боится румына. Вот мне и поверили, что отогнать румын сможет лишь наша, деникинская армия…

— Ну а крестьян чем взяли? — продолжал допытываться Голубенко.

— Что я вам скажу, господа? — сощурился Басенко. — Мне с мужиком говорить очень нелегко, мужик есть мужик, а я орловский помещик-с. Не понимали мы друг друга раньше, а тем более не понимаем теперь. С мужиками разговаривали делегаты Кожемяченко. У них сразу нашелся общий язык. Ну а немцев-колонистов не надо было упрашивать. У них давно кипело. Ждали искры-с.

— И эту искру высекло ваше высокоблагородие? — язвительно уронил Гарькавый.