Курбандурды Курбансахатов - Сияние Каракума (сборник)

— Что за жизнь у бедного старика? Не могу на него смотреть, душа разрывается. Ничего не ест, никуда не ходит, почти не встаёт. Разве ты не видишь, что он тоскует? Неужели не можешь придумать, как развлечь отца?

— А что. придумать? Что? — спрашивал Бяшим. — Сходить в кино или в театр его не уговоришь. От загородных поездок отказывается. Зоопарк вроде бы ему понравился, но и туда он больше не желает ходить. Даже телевизор не смотрит…

— Ещё бы! Мы же выбираем передачи для себя. А ему неинтересно. Я слышала, как он сказал Джен-нет: «Я даже согласен штраф заплатить, лишь бы меня не заставляли смотреть ваш хоккей».

— Что же ему показывать?

— Ну мало ли что! Например, передачи для работников сельского хозяйства, — хоть по телевизору увидит своих баранов. Или концерт бахши Сахи Джапарова…

— Придётся из-за него второй телевизор покупать.

— Шутишь? Напрасно. О, придумала! Надо приглашать в гости стариков, таких же, как он. Пусть общается. Люди одного поколения скорее поймут друг друга.

— А ты умница, моя Майса!

— Тебя это удивляет?

— Не очень.

— Нахал.

В квартире Бяшима стали появляться не совсем обычные гости — почтенные яшули. Первый визит состоялся в субботу. Часов в одиннадцать раздался звонок, Бяшим открыл дверь.

— Вы Бяшим?

— Да.

— Здравствуйте, я отец Кемала.

— О, здравствуйте, Кадыр-ага, входите, пожалуйста.

— Мой сын сказал мне: «К Бяшиму отец приехал жить в городе, сходи к нему, поздоровайся». Вот я и явился.

Увидев, что гость — человек его возраста, Юсуп-ага оживился, повеселел. Майса быстро накрыла стол и стариков оставила вдвоём.

— Может, усядемся на ковре? — предложил Юсуп-ага. — Когда я пью чай за столом, никакого удовольствия не получаю.

— Не будем нарушать порядки этого дома, Юсуп. Тем более — стол уже накрыт. Ничего, что я назвал вас просто Юсуп? По-моему, вы не старше меня.

— Мне семьдесят три года.

— Немножко старше. Мне семьдесят.

Кадыр-ага знал, что его собеседник — прирождённый степняк, что в городе его гложет тоска, что его пригласили интересной беседой развеять эту тоску, и напряжённо думал: о чём бы завести разговор?

— Ровесник мой, я слышал, что вы впервые попали в город, это правда? Ну и как? Нравится вам здесь?

— Я — как человек, который сел на чужую лошадь, ничего не зная о её нраве и повадках.

— Со временем привыкнете. Мне тоже сначала казалось, что я с луны свалился — такое всё в городе было чужое и непривычное.

— А вы давно приехали?

— Давненько. В тысяча девятьсот девятнадцатом. На заработки. В то время Ашхабад был похож на большое село. Дома низкие, глинобитные, улицы кривые, узкие. Красная Армия только что изгнала белых. Многие дома были разрушены, улицы перегорожены булыжниками, на железной дороге перевёрнутые вагоны… Советская власть сказала: надо навести порядок. Нужны строители. Вот я и стал строителем. Трудился неистово. По ночам кости ныли. Много домов я построил. Я — человек, уложивший миллион кирпичей!

Внезапно весёлое и гордое выражение на лице Кадыра-ага сменилось горестной гримасой.

— Где вы были осенью сорок восьмого года, Юсуп?

— Где же мне быть. В песках, с отарой.

— Ох, как страшно тряслась здесь земля в сорок восьмом! Дом, который я построил собственными руками, рухнул, едва я успел выскочить.

— Семья-то ваша не пострадала?

— Могла пострадать, да солдаты вовремя подоспели. Как я благодарен этим синеглазым здоровякам. Они помогли мне вытащить из развалин жену и детей моих… А многие тогда погибли. В Ашхабаде уцелело всего три или четыре здания.

— Значит, этот город построен заново?

— Да, именно. Теперь строят быстро. За считанные часы собирают дом, в котором можно разместить население целого посёлка. Леса теперь требуется гораздо меньше, зато стекла нужно много.

— Бяшим говорит, что сейчас век стекла.

— Правильно говорит. Вот в этой квартире не только окна, но к двери из стекла, а бывают дома сплошь стеклянные…

Гость увлёкся и стал подробно рассказывать о новых строительных материалах, о современной строительной технике. Юсуп-ага слушал, не всё понимал и незаметно для себя задремал. Когда раздался лёгкий храп, гость потихоньку встал и вышел в другую комнату, где Бяшим, Майса и Дженнет опять смотрели хоккей. Он к ним присоединился.

Старый чабан проснулся так же внезапно, как заснул. Увидел на столе чайники, пиалушки, угощение и вспомнил, что был ведь гость!

«Я заснул, а он ушёл. Когда рядом кто-то сидит, да ещё разговаривает с тобой, заснуть — очень невежливо. Правда, в степи это не считается невежливым. Там, если ты задремлешь, собеседник начнёт дрова для костра собирать либо повернёт отару. Проснёшься — он продолжит рассказ. Великое дело вздремнуть на полчасика. И силы возвращаются, и мысль работает лучше». Так пытался оправдать себя в собственных глазах Юсуп-ага. Он действительно легко засыпал, мог уснуть даже едучи на лошади. Но здесь, в городе, спать укладываются основательно и надолго, да и правила приличия иные. Эх, дурно это, что он захрапел среди беседы. Наверное обидел хорошего человека.