Курбандурды Курбансахатов - Сияние Каракума (сборник)

Обдумав рассказанное дедом, Дженнет согласилась, что лев Ширджик сейчас наверное грезит о джунглях, в которых родилась его мать Гунна.

Дольше всего Юсуп-ага простоял у загончика с овцами. Нельзя сказать, чтоб они ему понравились, скорее наоборот: тощие, облезлые. Но что поделаешь, если других в городе нет.

Когда внучка с дедом вернулись домой, Майса, встревоженная их долгим отсутствием, спросила у дочери:

— Где вы были столько времени?

— В зоопарке

— Весь день в зоопарке?

— Да. Дедушка никак не хотел уходить от баранов.

Он был похож на человека, который после долгой разлуки встретил родного брата.

— Дитя моё, откуда ты знаешь, как ведёт себя человек, встретивший родного брата? — спросил Юсуп-ага.

— Я видела по телевизору спектакль про такого человека.

За ужином Юсуп-ага наконец поел, правда, по мнению заботливой невестки, гораздо меньше, чем надо было, и вся семья уселась смотреть телевизор. Показывали иностранный фильм, на туркменском языке он не был дублирован. Юсуп-ага не понял, о чём идёт речь в фильме, и, естественно, смотрел его без всякого интереса. Следующая передача — репортаж с завода электроприборов — велась на туркменском языке, но в ней говорилось о вещах, столь далёких от старого чабана, что он опять почти ничего не понял.

А «на третье» был хоккей. Три пары глаз уставились на экран с жадным вниманием. Юсуп-ага недоумевал: что там делают эти люди? За чем это они гоняются, будто кошка за мышкой? Но для них ли это странное занятие, похожее на детскую игру? Вот один загнал что-то в сеть. Остальные, ликуя, стали обнимать друг друга. Трое зрителей в комнате тоже возликовали, кто-то крикнул «ура», Дженнет, вне себя от восторга, обняла деда за шею, но тут же снова вся устремилась к экрану. У Юсуп-ага вконец испортилось настроение. Взрослые мужчины, которым в самый раз пасти овец, пахать землю, делать полезные машины, — заняты детской игрой. А сын, невестка и внучка так увлечены этим зрелищем, что позабыли обо всём на свете. На его вопрос: «Что они гоняют, не живую ли тварь?» никто не ответил — не услышал его никто. Старик тихонько встал и вышел на балкон.

С балкона он увидел звёзды, давно и хорошо знакомые, родные, как и овцы в зоопарке. Правда, со звёздами в городе тоже не всё в порядке. Их вроде меньше на небе, и не такие они яркие, как в пустыне. Он не догадался, что виной тому городское освещение.

Всё равно, звёзды есть звёзды. Хорошо смотреть на них и мечтать, вспоминать родные места. Только вот на что бы прилечь? Неслышно ступая, Юсуп-ага вернулся в гостиную, где трое с напряжённым вниманием следили за экраном телевизора. Он прошёл в свою комнату, взял кошму и подушку, вынес на балкон и, притворив за собой дверь, расположился под ночным небом. Если сделать некоторое усилие, — вполне можно представить, что лежишь на верхушке бархана, а внизу сопят и вздыхают овцы.

Трансляция хоккейного матча закончилась поздно.

— Где отец? — спросил Бяшим, обводя взглядом комнату.

— Правда, где же дедушка?

Заглянули в комнату Юсупа-ага — его там не было. Отсутствие кошмы и подушки никто не заметил. Дженнет помчалась на кухню.

— Здесь его тоже нет!

— Может, он на улицу вышел? — предположил Бяшим.

— Какая улица? Уже ведь поздно! — возразила Майса.

— Ну и что ж, что поздно. А если дедушке захотелось избавиться от груза? — сказала Дженнет.

Отец с матерью не поняли её, но выяснить, о чём она толкует, было некогда. Бяшим схватил с вешалки пиджак и выскочил за дверь. Старика не было. «Вышел воздухом подышать, решил пройтись, возможно, свернул куда. И заблудился. Дома-то все как близнецы похожие, — думал Бяшим. — Где же теперь искать? Представляю, как бедный отец напуган!»

Из конца в конец пробежал он всю улицу, обследовал и близлежащие. Завидев человеческую фигуру, окликал: «Отец!». Редких прохожих спрашивал, не встречался ли им старик в тельпеке. Майса, встревоженная не меньше, чем он, то входила в комнату к свёкру, то бесцельно переставляла посуду на кухне. Дженнет сообразила: если выйти на балкон, можно будет наблюдать за тем, как папа ищет дедушку. Она рванула балконную дверь и увидела спящего Юсупа-ага.

— Мамочка! — шёпотом позвала Дженнет. — А дедушка на балконе! Спит!

Стремительная шумная городская жизнь шла своим чередом, а Юсуп-ага никак не мог привыкнуть, найти в ней место для себя. Наоборот, интерес его к городу угасал, а тоска по родному, привычному становилась всё глубже. Он замкнулся, почти перестал выходить из дому, постоянным местом его пребывания сделался балкон. Здесь он лежал, дремал, пил чай, снова засыпал или задумывался. Трудно было определить, спит он или бодрствует. В конце концов Майса напустилась на мужа с упрёками.