Виктор Савин - Чарусские лесорубы

— Слышу, — ответила Торокина, сидевшая в уголке с Григорием Синько.

Медниковой захлопали.

— Вызываем на соревнование комплексную бригаду Сергея Ермакова, — заявила она, как стихли аплодисменты. — Пусть и они возьмут такие же обязательства, как мы. А мы решили выполнить свое сезонное задание не к двадцатому марта, как записано по леспромхозу и Новинскому лесопункту, а к двадцатому февраля, на месяц раньше.

Все это время Зырянов с восхищением смотрел на Лизу, радовался, что девушка быстро освоилась в лесу и чувствует здесь себя как дома, по-хозяйски. Едва она кончила говорить, он подошел к ней и крепко пожал руку.

— Молодец, Лиза! Хорошо выступила.

— Борис, хочется поговорить с тобой, — шепнула она быстро. — Я ведь тебя давно не видела?

— Встретимся после собрания, — ответил он; взял ее за локоть, затем легонько отстранил от себя, как бы говоря: подожди, пока я освобожусь.

Когда Медникова шла на свое место, тракторист Яков Мохов, сидевший среди девчат, крикнул:

— А с качеством на валке леса как будет? Ты не сказала?! Как прикажешь трактористам выуживать хлысты из вашего бурелома? Ты нажимаешь на брата Епифана, требуешь — вали, вали, а он и валит лесины — одна вершиной лежит на юг, другая на север. Попробуй тут скоро собрать воз!

— О хлыстах можете не беспокоиться, товарищ Мохов! Десять-пятнадцать хлыстов, уложенных в «елочку», под углом в сорок пять градусов к волоку, вас устраивает?

— Устраивает! А почему раньше не валили так?

— Потому что вообще не было никакого порядка в лесосеке. Мы даже не знали, где у вас волок, где что. Теперь, как появился в лесосеках новый мастер, совсем по-другому дело пошло.

Медникова проторила дорожку: по ее примеру начали брать обязательства электропильщики, сучкорубы, трелевщики. Народ расшевелился, загудел, повеселел. Особенно оживились все, когда к столу подошел электромеханик передвижной электростанции комсомолец Петр Лемтюгин, круглолицый, краснощекий, коренастый паренек, в черном суконном костюме, поверх которого была надета новенькая пухлая фуфайка. Это был весельчак и балагур. Он нарочито подбодрился и громко откашлялся.

— Медникова, да и остальные электропильщики в нашей лесосеке без меня — как рыба без воды. Они все у меня как на веревочке. Не подам ток — и будут на пеньках сидеть, матушку репку петь. А колхозные ребята, которые домой собираются на мотоциклах ехать, если я стану плохо работать, и на билет для проезда по железной дороге не заработают. Так ведь?

— Правильно! — хором ответили ему.

— Знаю, что правильно. Из-за меня еще не стояли? Моя станция работает, как часы. Подтверждаете?

— Подтверждаем!

— Жалоб на меня нет?

— Нет.

— А скоро будете жаловаться. Почему? А потому: вот ударят посильнее морозы, я и сам матушку репку запою. И вы мне будете подпевать.

Зырянов постучал по столику, призывая парня к порядку.

— Вы, товарищ замполит, меня не перебивайте, — продолжал тем же тоном Лемтюгин, — а призовите к порядку Чибисова. Я ему давно заказал масло-водоподогреватель, а он и не чешется. Я вынужден на два часа раньше выходить на работу, чтобы разжигать костры, разогревать воду для заливки в радиатор, разогревать масло для смазки машины… А каково мне рано вставать, если меня до полночи не отпускает от себя… (он прищурился, перебрал глазами поближе сидевших девчат) — Лиза Медникова.

— Чего ты брешешь? — вспыхнув, сказала Лиза. — Городишь и сам не знаешь чего!

— Верно, девчата, брешу! — сознался Лемтюгин. — Мне Лиза нравится, вот я и захотел проверить: если покраснеет — значит, любит, не покраснеет — не любит. Выходит, любит! Покраснела… А в общем — беру обязательство обеспечить бесперебойную работу электрических пил. От Чибисова требую срочно масло-водоподогреватель, без чего я вместе с электростанцией могу превратиться в сосульку.

Время было позднее. Глянув на часы, Зырянов хотел было закрыть собрание, распустить людей, а из-за печи кто-то крикнул:

— А почему не взял обязательств Сараев, другой электромеханик? Видно, хочет отмолчаться, отсидеться в кустах? Сергей Ермаков с ним каждый день воюет, у Сараева каждый день простои на электростанции. Жалко, что тут нет Сергея!

И люди загудели снова:

— Просим Сараева высказаться!

— Давай его на свет, из кустов-то за ушко да на солнышко!

— Пусть скажет, как думает дальше работать?

В глубине общежития поднялся высокий, худой, черный мужчина с челкой.