Николай Асанов - Открыватели дорог

— Я так и думал. По вас судя, никак вам нельзя в министерстве сидеть. Ну, очень рад! — Тут начальник протянул руку, сжал пальцы Колыванова так, что они склеились, молвил уже другим тоном: — Садитесь, будем разговаривать! Я ваши докладные все до одной прочитал. Теперь рассказывайте!

— Что рассказывать? — спросил Колыванов, все никак не попадая в тон и темп разговора.

— Все, что вы думаете о новой дороге.

Так начался один из самых пристрастных допросов Колыванова, начисто изменивший его судьбу.

В кабинет заглядывали какие-то сотрудники, но Тулумбасов свирепо косил глаза, взмахивал рукой, и люди немедля исчезали. Разговор этот окончился только вечером. Тут Тулумбасов вспомнил, что они и не обедали, но собеседника своего не отпустил, увез с собой в гостиницу.

На следующий день Тулумбасов отправил Бориса Петровича на Урал. Должность была определена сразу: начальником Второго участка, там, где потруднее. Оформление было произведено в Москве.

Главный инженер строительства узнал о Колыванове уже после того, как тот приземлился в Красногорске. И вот сегодня они встретились…

Охваченный смутным течением воспоминаний, будто утонув в их вязкой, плотной среде, Колыванов не заметил, как Тулумбасов остановил начальника Первого участка. Сосед тронул его плечо. Тулумбасов объявил:

— Слово для внеочередного заявления имеет товарищ Колыванов…

Колыванов сразу почувствовал какое-то недовольство среди слушателей. Может быть, уже устали, может, Барышев успел предупредить подчиненных, какой вздорный и беспокойный человек вошел в коллектив. Только ровное внимание Тулумбасова успокаивало. Бритая его голова, казалось, посверкивала в лучах лампы, лицо оставалось напряженно-серьезным, точно он заранее знал, что Колыванов сообщит нечто важное. Недаром же он так быстро согласился на вылет Колыванова сюда, на совещание.

Колыванов вдруг почувствовал огромное облегчение: его вражда к Барышеву, к Екатерине куда-то исчезла, медленно отодвинулась вдаль, так как больше была не нужна.

Произошло это в тот самый миг, как он встал, чтобы начать свою речь.

В сущности, это было правильно. Ведь он должен говорить о таких делах, которые значили куда больше, чем тоска, любовь, ревность.

Такие внезапные прозрения Колыванов испытывал и раньше. Все личное, горькое, неприятное вдруг как-то забывалось, становилось далеким, он не мог думать ни о чем другом, кроме того, что могло помочь делу.

Это не означало, что позже он не испытывал сожаления, почему не бил противника его же оружием, если противник бывал подл или груб. Но, даже и сожалея, он все равно понимал, что отравленное оружие применять не будет. Это только в злых мыслях хорошо — видеть поверженного и растоптанного врага и наполнить в честь победы чашу, сделанную из его черепа. На самом же деле, подойдя к источнику, лучше взять воду в пригоршни.

— Я должен высказать несколько соображений о предложенном варианте трассы Второго участка, — начал он ровным, немного глуховатым голосом, который, однако же, был слышен отчетливо. — Изыскатели, проводившие эту работу в очень сжатые сроки, проложили трассу вдоль берега реки. В результате она удлинилась больше чем на сто километров. Выбрав свой вариант заранее, изыскатели, так сказать, подпали под его власть и не произвели никаких разведок по прямой. Проведенная ими аэрофотосъемка не может служить доказательством, так как речь идет о таких местах Урала, которые вообще исследованы мало. А между тем показания аэрофотосъемки о том, что на прямой лежат Колчимские болота и горный хребет Нима, послужили главной опорой при выборе надречного варианта трассы…

Он сознательно строил свою речь так, чтобы не задевать Барышева и Екатерину, которые, собственно говоря, одни ответственны за предложенный вариант. Это они поленились обследовать прямую, они испугались леса, болота и гор, они нагромоздили в своем варианте дамбы по берегу реки, тоннели в тех местах, где река разрезала горы, обводы там, где начинались карстовые земли Ветлана. Они считали, что нашли самый простой вариант, ведь по реке можно доставить строительные материалы! А может быть, в глубине души Барышев до сих пор не верит, что Красногорская трасса на самом деле будет проложена, — написал же он когда-то статью, доказывая нерентабельность новой дороги… Колыванов давал им, Барышеву и Екатерине, возможность исправить прошлую ошибку, — пусть будет мир, все ради дела!