Олесь Гончар - Повести и рассказы

Даже стрекотание кузнечиков, даже мелодичное тарахтение трактора ее не нарушает.

На вечер — костер, это уж так заведено. Меня как новичка первого гонят собирать сухие кизяки, за мной подымаются и другие, ходят по выгону, собирают. Я вижу, делать это каждому приятно.

Когда кизяки аккуратно выложены бугорком и остается их только пожечь, обращаемся к своему пожарному:

— Разрешаешь?

— Разрешаю, — говорит Аксен, понимая шутку.

— А это правда, Аксен, что прежде чем новенького принять в пожарную команду, ваши устраивают поступающему экзамен: вылежит ли двадцать четыре часа на одном боку? Если вылежит, берут, а не вылежит, не подходит…

Все хохочут, и пожарный хохочет, он нисколько не обижен.

— Что ж такая профессия, — говорит Петрович. — У них, если команда лежит, значит, все в порядке.

И вот наконец запылал он, охотничий наш костер, далеко виднеясь с холма в мягкой сумеречной синеве. Все вокруг словно изменилось от этого вечернего огонька, отблески от него будто легли на все Чары-Камыши, затянутые дымкой, погрузившиеся в спокойную задумчивость.

Да, стоило трястись в полуторке, блуждать на пастбищах, сомневаться и разочаровываться, лишь бы только провести этот вечер здесь у костра, рядом с камышами и тускло светящимся плесом степного озера…

Достаем из рюкзаков провизию и все, что к ней причитается: пора! Пришло время приступить к традиционной охотничьей трапезе. Вся компания наша в сборе, нет с нами лишь обер-мастера. Он сразу же после распределения мест ушел на свой участок ставить «крякуху», залез где-то там в камыши, и даже чаркой не удается выманить его оттуда…

— А знаете, почему он отделился? — щурится Костя в сторону озера.

— А почему?

— Будет бить вечером, утренней зорьки не дожидаясь, вот почему.

Бригадир наш настораживается.

— Ну, это пусть попробует!

— А что ты ему сделаешь?

— Тогда увидишь.

— Да он же тебе начальство!

— Тут у меня одно начальство — закон, — говорит Степа, и по его тону мы чувствуем, что во имя закона он, пожалуй, не остановится ни перед чем.

В небе, красноватом от заката, проходят стаи птиц. Кто-то пальнул, но очень далеко. На нашем озере тишина, мы по стреляем, терпим. Подняв головы, смотрим на вечерний перелет. Вечерняя зорька, сегодня только смотреть на нее, любоваться ее красотой.

— Благодать, — говорит инженер, и мы согласны с ним: в самом деле, благодать.

Ну а как же старик наш: пальнет или не пальнет? Мы к этому совсем по равнодушны и, разговаривая, все время прислушиваемся. Самодельная «крякуха», выставленная нашим заводчанином, видно, приманивает, утки все время падают на воду где-то вблизи его засады.

— Смотрите, просто на голову деду падают, — с веселой завистью говорит пожарный. — Интересно, на сколько у него хватит терпения?

— В наше время идти на охоту с «крякухой» — это вообще варварство, рассуждает вслух Костя. — Это же провокаторка! Сидит и приманивает. А ты только бахай да подбирай. Это не спорт, а черт знает что!

Петрович не согласен.

— А если зрение у человека уже не в порядке? — заступается он за обер-мастера. — Ведь не каждому в его возрасте глаз служит по-прежнему…

Вот об этом мы и не подумали. Может, и в самом деле старик сидит там на отшибе с «крякухой» лишь потому, что зрение у него уже не такое, как раньше? Как-никак, всю жизнь смотрел на кипящий металл…

— Дело даже не в утке, — говорит, наливая по второй, инженер, — главное посидеть вот так на природе, почувствовать после нашего индустриального грохота тишину эту первозданную, степной этот простор, раздолье…

Мы лежим у костра, а над нами то парами, то целыми стаями проносятся птицы. Еще довольно светло, да, пожалуй, так и будет: светит полная луна, внизу, на озере, вода все сильнее блестит. За вечерней дымкой, окутывающей луга, в заднепровской дали все отчетливей видны могучие багровые дымы нашего завода.

Тишина, приволье, долгожданный дымок костра…

Глубже становится вечерняя синева, и все ярче полыхает на холмике наш огонек, будто созывая к себе близких и дальних. По предложению инженера, договариваемся, чтобы вместо традиционных охотничьих анекдотов рассказывать только правду, только действительные случаи из жизни.

— Ну, расскажи тогда, Аксен, как ты на Редуте охотился, — с искорками смеха в глазах обращается Костя к нашему пожарному.

— Просите — расскажу, — Аксен и сам усмехается, припомнив тот случай. Иду, вижу: в конце озера между осокой стаи крыжаков, вот таких… Вот бы, думаю, не спугнуть! Вот бы подползти и трахнуть по ним на воде! В воздухе я плохо попадаю. Чтобы не заметили меня, упал на землю и давай к ним по-пластунски. Ползу, ползу, а кругом песок, колючек полно, уже весь искололся, жарко мне, как от пламени, да не обращаю внимания, ползу. Уже совсем близко к ним, уже должны были бы и сняться, а они сидят.