Александр Попов - Выстрел с Невы - рассказы о Великом Октябре

Ребята переглянулись. Семка крепко сжал тонкие губы и сдвинул густые черные брови. Он стал похож на брата, только без синяков и кровоподтеков.

— Конечно, поможем, — ответил он. —Разве трудно. За голубями‑то ведь мы лазили.

— Только не трусить, — предупредил Андрей, — Я ведь вас знаю: душу в пятках всегда готовы держать. Ну, пошли быстрее!

Он приподнялся, снял с плеча винтовку и прикрепил ее кусками проволоки к трубе. Потом все трое переползли через конек на крыше, опустились к водостоку.

— Андрюш, а как же ты залез сюда? — спросил Семка.

— С задних дворов, по пожарной лестнице, — ответил ему Андрей.

Они доползли до конца своей крыши, через секунду очутились на чужой, давно уже потерявшей окраску, ржавой и дырявой. Дома в этих местах стояли, плотно прижавшись друг к другу.

— Обождите, ребята, — остановился Андрей. Он стал снимать сапоги, — Вам‑то легко — вы маленькие, а мне трудно. Очень скользят, и шуму много.

Снял тяжелые солдатские сапоги и на секунду растерялся, не зная, куда спрятать, потом сунул их в дыру на крыше. Один сапог сейчас же провалился внутрь. «Нехай лежит, — подумал Андрей, —после найду». Поползли дальше. Железо с хрустом подминалось под тяжестью тел. Андрей и Семка ползли на коленях, а Тарасик передвигался сидя. Глаза его были напряженно устремлены в одну точку и косили. Волосы торчали, как иглы ежа, но вперед он двигался весьма решительно.

— Сейчас самое трудное будет, — шепнул Андрей, когда они добрались до четвертого дома.

Крыша здесь имела скат в одну сторону, к улице, словно это была только половина дома. Наклон крыши был очень крутой, и хотя внизу у конца ее был невысокий каменный парапет, все же ребят легко могли увидеть с улицы.

— Ложись на живот! — скомандовал Андрей.

Ребята живо растянулись на крыше и, прижимаясь к самому парапету, тихо двинулись вперед. Пулеметная стрельба на улице кончилась. Одиноко звучали лишь винтовочные выстрелы. Эта крыша была недавно выкрашена и пахла олифой. Ребята ползли, чуть ли не носом прижимаясь к красной поверхности железа. Дул порывистый ветер, он свирепо трепал их одежду. Дом был выше остальных на этаж, и поэтому Андрей и мальчики устремились вверх по крыше, к самому ее краю, где кое‑как можно было зацепиться и влезть на дом, в слуховом окне которого юнкера замаскировали пулемет.

— Стой! — шепнул Андрей.

До конца крыши осталось не больше метра. Ребята остановились.

— Вот здесь вы встанете, — продолжал Андрей, —только не во весь рост. Нагнетесь вот так. Поближе к стене. Одной рукой друг друга обнимите, а свободными руками упритесь в стенку. Понятно? А я влезу на вас — и туда. Хорошо?

Семка и Тарасик кивнули головами и встали так, как велел Андрей. Они обнялись покрепче и уперлись ладонями в шершавую и холодную кирпичную стену дома. Андрей осторожно встал на их спины босыми ногами. У Тарасика задрожали колени. Он взглянул на Семку. У того сморщился нос и около виска надулась жилка. Андрей схватился руками за край зеленой крыши и, подтянувшись, закинул на нее ногу. Потом дернулся и очутился наверху. Впереди был чердак, там сидели пулеметчики. Семка и Тарасик легли на своей крыше и стали молча дожидаться. У обоих пересохло во рту, сильно бились сердца. Оба ждали чего‑то ужасного, но чего — они и сами не знали.

Андрей осторожно полз вперед. В семи метрах от него, как скворечник, торчал зеленый чердак. «Тише, тише, — думал Андрей, — иначе все провалится». Он старался не дышать, но сердце билось очень сильно, и дыхание было прерывистым. «Надо успокоиться, — мелькало в голове. — Успокоиться, думать о другом. Можно о матери. Она уверена, что я все еще в плену у юнкеров. Плачет… Но я же вернусь. Только вот… Тише, тише… Конечно, вернусь, но ненадолго. Навещу и уйду опять на баррикаду. Было бы только все удачно. Из орудий уже не стреляют. Это перед атакой. Там, на баррикаде, сейчас ждут моего сигнала. И отец, и товарищи. Их много. Не подвести бы. Потише надо, тогда все удачно будет. К матери я все же после атаки зайду. Я брошу в окно гранату и сразу же вниз. Командир скажет: «Отлично!» И мы пойдем в атаку. Тише только…»

До чердака осталось три шага. Андрей перевел дыхание и ощупал рукою гранату, потом оглядел вокруг себя крышу. Взгляд скользнул и дальше, по всему горизонту. С пятого этажа хорошо были видны окрестности. Впереди возвышался золотой купол большого храма, справа видна была река, пустынный Бородинский мост, безлюдная набережная. Напрягая глаза, можно было увидеть Брянский вокзал и стеклянное перекрытие над перроном, похожее на опрокинутое оцинкованное корыто. Сзади прокалывала сизые тучи игла польского костела, торчала башенка обсерватории. Куда ни смотрел глаз — всюду были дома, низкие и высокие, грязные и нарядные. Они стояли сумрачные и притаившиеся, словно заштрихованные серым карандашом; без единой струйки дыма из труб. И только на севере темнели клубы густого дыма.