Вера Морозова - Дом на Монетной

— А в худшем?!

— Зря ершитесь! Вы больны, и тяжко.

— Так освободите!

— Только чистосердечное и правдивое показание облегчит участь!

— Вы так добры ко мне, господин полковник. За любезность— любезность. Поищите предателей в другом месте!

— Каждый понимает по-своему…

— Безусловно!

— Подумайте, — сухо заметил полковник, усаживаясь в высокое кресло и играя черным шнурком пенсне. — Откуда прокламации?

— Нашла в вагоне поезда!

— Я частенько разъезжаю, но почему-то мне они не попадаются.

— Значит, не везло! И вы знаете, не только нашла прокламации, но и цинковый ящик. Кстати, о шрифте узнала только в жандармском управлении, когда его вскрыли.

— До этого не догадывались?!

— Не имею привычки заглядывать в чужие вещи!

— А брать чужие вещи? А письма в Лондон? А шифрованная азбука под названием гамбетовская?..

— Господин случай великий шутник. Письма в Лондон нашла в книге из Публичной библиотеки. Не понимаю, о какой азбуке идет речь?! Гамбетовская?! Не представляю, что это такое! Но если вы утверждаете…

Полковник выложил письма с колонками цифр. Красным карандашом повел по строкам. Мария наклонилась, принялась их рассматривать. Заныло сердце — письма из Лондона. Получила их недавно, думала передать Заичневскому…

— Рад, что они вас заинтересовали! — усмехнулся полковник. — Потрудитесь расшифровать эти письма.

— Расшифровать? Первый раз вижу…

— Письма сами расшифруем! Пошлем в Петербург… Потребуется, конечно, время, а прочитать — прочтем! Я надеялся на вашу помощь.

— Зря, зря… — Мария закашлялась.

Полковник налил из кувшина воды. Придвинул стакан.

— Значит, выступления Заичневского тоже не вы переписывали? — Полковник выдвинул ящик стола. — Это тоже не ваша рука?

— Моя! К чему утруждать следствие! — удивленно повела плечами Мария. — Спросили бы сразу. К Заичневскому эта рукопись не имеет ни малейшего отношения. Просто переписала прокламацию, найденную в книге.

— Романова их приписывает себе.

— Что ж. Библиотекой может пользоваться каждый. Не понимаю вашей иронии! Мне бы хотелось получить свидание с Романовой.

— Только этого не хватало! — зло парировал полковник.

— Потрудитесь на меня не кричать! Очень обяжете! — упрямо сдвинула брови Яснева. — В противном случае на вопросы отвечать отказываюсь!

— Последнее…

Полковник веером распахнул снимки, взятые из правого ящика. Сердце Марии опять заныло. Друзья… Товарищи… Столько арестов за это время. Молча перебирала глянцевые фотографии, вглядывалась в дорогие лица. Юнкера пехотного училища… Курсистки с курсов Герье… Гимназисты… Полковник нюхал табак, терял терпение. А она вновь и вновь перебирала карточки. Наконец отложила две.

— Кто такие? — мягко спросил полковник.

Не знаю. Встречалась в тюрьме на прогулках. Метнув гневный взгляд, полковник помолчал, сдержался:

— Подумайте — возможно, кого опознаете.

Яснева снова принялась перебирать карточки. Протянула полковнику женский портрет.

— Узнали?

Встречала на балу в Дворянском собрании. Преотлично танцевала мазурку!

— Достаточно! Наслушался ваших бредней. — Полковник с ненавистью смотрел на арестованную. — Возможность искупить вину чистосердечными показаниями вы не использовали! Что ж!

Мария выпрямилась. Полковник нервно дернул шнурок.

Обвиняемые Заичневский и Арцыбушев по известному составленному ими плану с социально-революционными целями стремились образовать преступное сообщество, ближайшей задачей которого было группировать преимущественно из учащейся молодежи, и притом из разных сфер, в том числе и из круга лиц, состоящих на военной службе, кружки, в которых посредством тенденциозных чтений, сообщений и убеждений предполагали развить в членах кружков социально-революционные идеи и убеждения и такими средствами подготовлять молодых людей к будущей революционной деятельности.

Внешним образом это преступное их намерение выразилось в образовании ими таких кружков в Москве, Орле и Курске, причем более резко выразилась эта деятельность и получила более прочное фактическое осуществление в Курске. План Заичневского, разделяемый и Арцыбушевым, по обнаруженным фактами дознания признакам характеризуется главным образом тем, что для революционных целей признается ими необходимым подготовлять из молодежи подходящий контингент лиц, которые бы, войдя в жизнь и заняв общественное положение, мог бы направить свою деятельность в революционном духе…