Виктор Курочкин - Железный дождь

Немецкая батарея пристрелялась, и снаряды посыпались градом. Очередной снаряд разорвался возле окопа и засыпал расчет землей. Сократилин не успел стряхнуть сворота землю, как услышал сначала вой, а потом громкое шептанье.

– Это наш, – крикнул Сократилин, прижался лицом к земле и закрыл голову руками. Сверху навалился Левцов, он что-то кричал ему, но грохот разрыва заглушил слова. Сократилин открыл глаза и сразу же закрыл их от ужаса. Он увидел над собой грязные скрюченные пальцы.

– Кому-то руку оторвало – и прямо к нам на край окопа, – сказал Левцов и стволом карабина отбросил руку в сторону. Сократилин выглянул из окопа и не увидел татарина с немцем. Там, где они лежали, была теперь куча земли.

– Если они так будут лупить, от нас и костей не останется, – сказал он.

Левцов его не понял. От беспрерывного грохота у него заложило уши.

Немецкая батарея била без устали, беспрерывно содрогалось картофельное поле, и беспрерывно раздирали воздух снаряды; многие из них падали, как тяжелые камни, и, увязнув в рыхлой земле, не взрывались. Сократилин с Левцовым лежали на дне окопа и завидовали кроту, который может весь глубоко зарыться в землю. Даже выпитая фляга рома не веселила их.

Немецкие артиллеристы продолжали свою работу. Теперь они били по окраине города, разносили в клочья хрупкие деревянные домишки. Дома загорались и пылали под треск стропил и драночной кровли.

Обстрел прекратился внезапно. И стало так тихо, что Сократилин решил, что он окончательно оглох. Но это ему только показалось. В уже посиневшем предвечернем небе он услышал ровное гудение самолета и по звуку определил, что это вражеский разведчик. И еще услышал треск автоматов. Почему-то стреляли сзади окопов, в тылу.

– Немцы в городе. Немцы в городе! – раздался истошный женский крик.

Сократилин побелел, не оттого, что немцы их обошли: он узнал ее голос и увидел ее. Она бежала от забора. Теперь для Богдана ничего не существовало, кроме нее. Он выпрыгнул из окопа и бросился навстречу.

– Нельзя сюда, нельзя! – кричал Сократилин. Она прикрывала руками грудь. Лицо у нее было бледное, без кровинки. Темные глаза смотрели на Богдана бессмысленно.

– Сейчас же уходи! Здесь смерть, – сказал Сократилин.

– Куда? – спросила она. – В городе немцы!

– Уходи! Прячься в погреб, куда хочешь, только спрячься, – упрашивал Богдан. – Пожалуйста, уходи. Неужели ты меня не узнаешь?

Женщина, видимо, узнала его. Она попятилась.

– Так это вы?

Сократилин радостно и торопливо закивал головой:

– Да, да, конечно, я.

– Какой страшный и грязный! – прошептала она.

– Да, да страшный и грязный… А ты уходи. Ну, пожалуйста!

Женщина испуганно попятилась.

– Уходи бога ради. Мы потом встретимся.

– Потом? – Женщина опустила вдруг руки, и Сократилин увидел разорванный ворот и пухлую окровавленную грудь.

– Осколком? – машинально спросил Богдан. Она не ответила, застыдилась, закрыла рукой грудь, повернулась и побежала к дому.

Ноги сами понесли за ней Сократилина.

– Погоди. Надо же перевязать! – кричал он. Она бежала не оглядываясь, только сверкали ее белые крепкие лодыжки.

Они выскочили на улицу. Взрыв снаряда отбросил Сократилина к ограде палисадника. Падая, он увидел ее. Она все еще бежала, но почему-то вдруг стала маленькой, квадратной, а потом закружилась на одном месте и растворилась в густой пыли, Когда пыль с дымом разжидились, показался выпотрошенный дом, а напротив дома на дороге что-то бесформенное, ужасное.

– Что же это такое? – громко неизвестно кого спросил Сократилин. – Бандиты! Сволочи! Вы убиваете наших женщин, – и погрозил кулаком. – Вы за это ответите, сволочи! – закричал он, обезумев от гнева и жалости. Он рванул с плеча карабин и побежал. Куда? Теперь это для Богдана не имело никакого значения. Он бежал и ничего не видел. Стреляли со всех сторон. Пули свистели, скулили, клацали. Разорвался снаряд. Сократилин упал, а когда поднялся, то забинтованная голова его стала серой и грязной, как лоскут солдатской шинели.

Сократилин опомнился, когда столкнулся с Левцовым.

– Куда ты, старшина? Там немцы!

– Они ее убили, – сказал Сократилин.

– Всех убьют. Слышишь ты? – Левцов схватил Сократилина за плечи и сильно встряхнул. – Опомнись, старшина! Надо бежать!

– Куда? Зачем? – почему-то шепотом спросил Сократилин.

– К реке! – Левцов взял старшину, как ребенка, за руку и потащил за собой.

Они бежали, падали, ползли, опять бежали. Впереди и сзади них тоже бежали бойцы. На рыночной площади они спрятались за фанерный ларек и стали отстреливаться. В конце улицы, выходящей на площадь, мелькали фигуры немецких солдат.