Тамаз Годердзишвили - Гномики в табачном дыму

— Давай уйдем!

— Потерпи, стыдно…

— Пошли.

Парни беззастенчиво захихикали им вслед.

«Смейтесь, смейтесь, да подумайте, кто из нас в выигрыше».

Всю дорогу молчали — ив троллейбусе, и на крутой улице к дому Даро. Им казалось, что они шли, а они, держась за руки, чуть не бежали по нескончаемому подъему. Наконец вошли во двор, одолели семь ступеней вниз. Сердца их стучали в такт друг другу. Нетерпеливо хлопнули за собой дверью…

— Погоди, Ило, я сейчас…

Ило не ответил, не сумел бы — язык не повиновался. Он прижимал к себе женщину, которую, казалось, только сейчас обрел.

— Погоди… Постой… Дай хоть платье сниму… Что с тобой, не пойму.

Исступленно целуя женщину, Ило подхватил ее на руки, и тут оба явственно услышали треск материи — платье лопнуло в самом узком месте. Споткнувшись обо что-то, задевая вещи, он добрался наконец до постели.

Они лежали тихо. Лишь тиканье ходиков на стене да шаги запоздалых прохожих нарушали их покой.

Потом Ило встал, и они выпили по стопке водки.

— Завтра куплю тебе платье.

— И попрошу начальника цеха отозвать меня из отпуска.

— Зачем?! Отдохни хоть немного.

— Какой у тебя размер?

— Пятидесятый.

— Сколько может стоить?

— Рублей сорок — пятьдесят.

Ило призадумался.

— Послезавтра зайду к начальнику цеха.

— Не надо, прошу, я сама…

— Не глупи…

Даро сняла чулки, Ило ничком повалился на постель.

— Даро-джан, глянь, который час?..

Даро всмотрелась в настенные часы, еле различила стрелки, ее сердце и маятник ходиков отсчитывали удары. Даро знала: «ходики» будут тикать долго, очень долго. А сколько еще ударов отстучит ее сердце? А часы все отбивали свое «тик-так, тик-так, тик-так». Ей вспомнился весь этот день, и глаза ее засветились.

— Как летят мгновенья, — прошептала она, ложась рядом с Ило.

— Что ты сказала?

Зазвонил будильник. Реваз надел халат и прошел в ванную. Весь дом залит был солнцем. Реваз спустился в нижний этаж, забрал из почтового ящика газеты, журналы, письма. Выдвинутые им новые теоретические положения вызвали широкий отклик в стране и даже за рубежом.

В кабинете царил беспорядок, но убирать было некогда, тем более что уборка часто растягивалась на часы: какая-нибудь старая открытка уводила в прошлое, погружала в приятные или нежеланные воспоминания. По этой причине кабинет его приводила в порядок Ция. Реваз глянул на часы. «Через четыре часа урок фехтования с Цией, пораньше надо было встать».

Он много читал. Очень много. Читал внимательно, заглядывал во всевозможные словари.

Поработав, он прошел в спортивный зал И осмотрел новые рапиры, проверил упругость металла, потом достал полотняные костюмы. «Интересно, почему она не звонит?» — только подумал он, и тут же зазвонил телефон.

— Да. Слушаю.

— …

— Глупышка.

— Разумеется, один, — и засмеялся. — Жду тебя.

— …

«Чего она остерегается? Проявляет излишнюю осторожность. Ция, Ция — трусиха, трусишка», — он усмехнулся, смотря на трубку, которую все еще держал в руках.

В ожидании Ции он принялся готовить кофе и тут же на кухне перекусил. Потом вернулся в зал, опустился в глубокое кресло.

У подъезда остановилась машина.

— Не можешь пешком прийти?

— Поцелуй меня.

Он поцеловал.

— Воскресенье сегодня, надо было прогуляться. Тем более перед тренировкой.

— С тренировкой покончено — сегодня будет поединок. И я выиграю его!

— Ого! По-боевому настроена. Хвалю. Иди, твой костюм в зале.

— У тебя четвертая защита хромает, слышишь — четвертая, — крикнул Реваз Ции.

— Что ты сказал? — Ция, не расслышав, сняла маску.

— Четвертая, четвертая, — показал он ей.

— Поняла. Ну-ка еще раз.

Реваз сделал ложный выпад и снова нанес ей укол слева в грудь.

На этот раз она ловко ушла из-под атаки и нанесла ответный удар.

— О, великолепный репост!

Ревазу нравилось, когда женщина серьезно занималась спортом. Он научил Цию плавать, ходить на лыжах, фехтовать. Фехтование развивало сообразительность, придавало движениям пластичность. Ция уже хорошо владела оружием, и Ревазу все труднее было побеждать.

— Держись теперь! — пригрозила Ция, прижав его к стене.

Реваз уверенно защищался, Ции никак не удавалось нанести ему укол. Она притворилась, будто отступает, Реваз расслабился, собираясь что-то сказать, но Ция сделала флеш, и Реваз накололся на рапиру.

— Ах так — хитришь! Хорошо, какой счет?

— Четыре — три в мою пользу, — засмеялась довольная Ция.