Даниил Краминов - Сумерки в полдень

— Да, мог быть значительно щедрее, — насмешливо подхватил сосед и двойник редактора. — Ведь за Судетами, которые вы получили благодаря настойчивости нашего премьер-министра, лежат Карпаты, а за Карпатами — Украина. Она может стать вашей со всеми своими бескрайними полями и неисчислимыми богатствами.

— Но, чтобы захватить Украину, надо одолеть не только Карпаты, но еще и Россию, — проворчал Лугов-Аргус, косо взглянув на толстяка. — А это не удалось даже Наполеону.

— И только потому, что Англия была против него, — напомнил редактор.

— Да, да, — с прежней торопливостью подхватил его сосед и двойник. — Англия была против него. Если Англия не будет против Германии или поможет ей, то России не устоять.

— Вы хотите, чтобы Англия воевала на немецкой стороне? — спросил Лугов-Аргус.

Толстяк замахал руками.

— Что вы, принц! Что вы! Я не хочу, чтобы Англия воевала на чьей-либо стороне, вовсе не хочу. Мы можем двинуть на помощь немецким друзьям, — он поклонился Троттеру с улыбкой, — наши безмолвные, многочисленные и никогда не гибнущие армии — деньги.

На тихий вопрос Антона, кто это, Шоу с той же ухмылкой ответил:

— Еще одно второе «я» моего отчима. Его финансовый гений и банкир.

— Сколько же у вашего отчима вторых «я»? — переспросил Антон.

— Не считал, — односложно ответил Шоу. Он неприязненно посмотрел на отчима, стоявшего в центре зала с величием монумента, и насмешливо добавил: — Тому, у кого много денег, нет нужды работать самому. Его вторые «я» пишут за него умные статьи, произносят вдохновенные речи, занимаются хитрыми политическими махинациями, назначают и смещают министров, послов, выбирают депутатов.

Хозяйка уже несколько раз бросала настороженный взгляд в их сторону: ей явно не нравилось, что захмелевший сын оживленно разговаривает с неизвестным молодым человеком. Она поставила на поднос свою рюмку и направилась к ним, заставив Антона насторожиться. Остановившись в двух шагах от них, она едва заметно наклонила маленькую голову с пышно взбитыми рыжими волосами и улыбнулась Антону, хотя ее глаза остались по-прежнему пытливо-холодными.

— Извините меня, я не сразу заметила нового гостя, — проговорила она. — Вы лондонский друг моего сына?

— Нет, мадам, — ответил Антон, — я встретил вашего сына здесь полчаса назад. Меня привел сюда ваш муж.

— Лорд Астор? — удивилась она. — Вы его знакомый?

— Нет, мадам. Он встретил меня возле конюшни.

Хозяйка тихо рассмеялась.

— Ах, как это похоже на Уолдорфа! — Она посмотрела на мужа укоряющим взглядом и снова повернулась к Антону. — И кто же вы?

Антон назвал себя. Хозяйка отпрянула, словно на нее замахнулись, ее лицо окаменело.

— Вы… вы… — заговорила она, заикаясь, но все же не повышая голоса. — Да как вы посмели переступить порог моего дома?!

— Это помог сделать мне хозяин дома, — сказал Антон, выделив слово «хозяин».

— Он, верно, не знал, кто вы!

— Я этого не скрывал и в гости не навязывался.

— Он туг на ухо, — тем же жестким шепотом произнесла хозяйка, бросив цепкий и быстрый взгляд вокруг, чтобы удостовериться: прислушиваются ли? Она хотела удалить нежеланного гостя, но так, чтобы другие не заметили этого.

— Гость не знал и не мог знать всех физических или душевных изъянов хозяев этого дома, — торопливо вставил Шоу, посмотрев на мать с откровенной насмешкой. — Даже я этого не знаю.

— З-з-замолчи! И поди прочь!

Шоу засмеялся.

— Ну, меня вы не выгоните из дома, дорогая мамочка, как хотите выгнать гостя, хотя его притащил сюда ваш уважаемый супруг.

— Я не собираюсь выгонять его, — зло прошептала хозяйка. — Откуда ты взял? Пусть остается, если ему здесь нравится.

— Не беспокойтесь, мадам, я не останусь, — сказал Антон. — Я попал сюда случайно, по ошибке, и я готов уйти, потому что мне здесь вовсе не нравится.

Хозяйка презрительно прищурила злые глаза, ее кроваво-красный ротик передернулся в недоверчивой улыбке. Она просто не допускала мысли, что ее великолепный дом — предмет общего восхищения и зависти — мог кому-либо не понравиться.

— Что же вам здесь не нравится?

— Все не нравится, — сдержанно ответил Антон. — Все. И этот дворец, купленный на последние гроши нью-йоркской бедноты. И эти люди, которые распоряжаются чужими землями. И дух ненависти к моей стране, которым пропитаны все ваши слова, мысли, желания…

— А в этом повинны вы сами, — перебила его хозяйка. — Тот, кто вызывает ненависть, достоин ненависти, кто заслуживает любви, любовь и получает.