Даниил Краминов - Сумерки в полдень

Гробы скрылись за углом улицы, ведущей к центру, а над толпой взвилось большое темно-красное знамя. Оно принадлежало, как гласила золотая надпись, «организации Коммунистической партии Великобритании района Излингтон, Большой Лондон». Колонна, идущая под знаменем, была невелика, но выделялась четкостью рядов, какой-то внутренней слаженностью, сплоченностью. Рядом с колонной шла молодая женщина с пестрым шарфом на шее. Она раздавала демонстрантам какие-то листки. Тонкую фигуру обтягивало длинное пальто, густые черные волосы развевались на ветру, иногда закрывая лицо девушки, она нетерпеливо отстраняла их рукой.

Антон узнал Пегги, и, когда колонна демонстрантов поравнялась с ним, он двинулся по тротуару, стараясь не отставать от девушки. Сначала Пегги не замечала его, продолжая раздавать листовки. Лишь после того, как он сошел на мостовую, Пегги увидела Антона, узнала и улыбнулась. Теперь они издали следили друг за другом, и Пегги беспокойно оглядывалась, если Антон отставал или терялся в толпе. Снова увидев его, она обрадованно улыбалась, и ее глаза вспыхивали необыкновенным синим светом, который удивил и восхитил Антона в тот вечер, когда они встретились у Фила Беста.

Так они шли, разделенные толпой, обменивались взглядами и улыбками, пока колонна не остановилась: впереди улица была запружена демонстрантами, над которыми тихо покачивались знамена, красные, голубые и белые полотнища, фанерные щиты и куски картона. Антон протиснулся вперед и увидел, что улицу от края до края перегородила полиция. Полисмены в черных касках и черных накидках стояли двумя плотными шеренгами, рослые, плечистые, крепкие руки в перчатках сложены на груди, их неподвижные фигуры выражали спокойную силу, а свисавшие с кистей дубинки казались угрожающими даже в своей тяжелой неподвижности. За полисменами в некотором отдалении стояла конная полиция. Лошади, всхрапывая, нетерпеливо били передними копытами асфальт.

Полицейский офицер, подняв к губам мегафон, уговаривал демонстрантов разойтись: они мешают движению и нарушают порядок. В противном случае полиция вынуждена будет применить силу.

Перед офицером стояла небольшая группа людей, среди которых Антон узнал высокую, сутуловатую фигуру Артура Хартера, рядом с ним были Макхэй и Бест. Хартер пытался объяснить полицейскому что-то, но не смог: его бил кашель, и он, наклоняя голову, прятал лицо в ладони. Откашлявшись, он опять начинал говорить и снова заходился в кашле. Тогда, приподняв шляпу, обратился к офицеру Бест, но тот, не выслушав его, крикнул в мегафон:

— Расходитесь! Расходитесь по домам! Дальше мы вас не пустим! Таков приказ.

— Вы не имеете права задерживать меня! — прокричал в ответ Макхэй и показал что-то лежавшее на ладони офицеру.

Тот взглянул на ладонь и повелительным жестом раздвинул черный ряд полицейских.

— Проходите, сэр, — громко сказал он. — Вас мы не задерживаем.

— Я требую, чтобы пропустили всех! — повысил голос Макхэй. — Всех, кто идет со мной и за мной.

— Нет, сэр! — отрезал офицер. — Только вас.

— Я требую пропустить всех!

— Нет, сэр! Демонстрация в центре не разрешена, она незаконна.

Демонстранты, напирающие на черный заслон полицейских, стали выкрикивать:

— Пропустите нас!

— На Уайтхолл!

— К правительству! К правительству!

Офицер вновь приложил к губам мегафон, но многоголосое и требовательное «На Уайтхолл! На Уайтхолл!» заглушило его слова. Точно подстегнутый этим криком, поток людей, скопившийся у полицейской запруды, хлынул вперед, сломил черный барьер и покатился по улице, унося с собой офицера и его полисменов. Увлекаемый этим потоком, Антон с тревогой увидел, как навстречу толпе двинулся строй конной полиции. Всадники в черных касках, прихваченных ремнями под подбородком, в черных шинелях врезались в толпу. Антон видел оскаленные морды лошадей и резиновые полицейские дубинки, которые мелькали над толпой, обрушиваясь на головы людей.

Сначала демонстранты увертывались от ударов, но вскоре стали хватать полицейских за ноги и стаскивать на мостовую. Лошади, оказавшись без всадников, ошалело метались среди дерущихся людей. Из соседних улиц выехали большие полицейские машины, и десятки новых полисменов ринулись в бушующую толпу. Вот они набросились на высокого и потому заметного Хартера, потом схватили Беста, Макхэя. Втолкнули их в длинную, похожую на карету «Скорой помощи» машину с решетками на окнах. Машина тут же рванулась с места, оглашая улицу воем сирены. Вскоре за ней помчалась вторая, набитая арестованными демонстрантами, потом третья, четвертая.