— Ну, я не знаю, — согласился Лев Моисеевич. — Делайте что хотите. Пойдемте, Нина, что с этими безумцами разговаривать!
— А можно я самый красивый кусочек с розочкой съем? — подскочила к нему старушонка-секретарь. — Вы ведь уходите…
— Жри! — грубо сказал ей Лев Моисеевич. — Только не подавись, жадина-говядина. Фу, бяка!
Они прошли по тем же комнатам в спальню Татьяны. По дороге Нина отмечала все новые и новые следы запустения, развала, распада некогда блестящей квартиры, отлично отрегулированного быта. Да что там следы! Не осталось ведь почти ничего от той обстановки, не было тех люстр, портьер, картин. Ничего не осталось — пустые стены, грязный — конечно, без ковров — пол, какие-то канцелярские стулья. А в гостиной, там, где некогда собирался салон, вместо прежней софы — шаткий деревянный диван с тремя вырезанными на спинке буквами «МПС», Министерство путей сообщения, наверное. Это-то страшилище откуда притащили? С вокзала какого-нибудь?
Кто-то бежал за ними следом, не решаясь обогнать, и щелкал за их спинами выключателями.
— А книги? — наконец осмелилась спросить Нина, она подумала о них, еще когда стояла на лестнице перед дверью и ее не хотели или боялись пускать.
— Пойдем, — сказал Лев Моисеевич, — там поговорим. Пока они все едят, никто приставать не будет.
— Значит, ты от Татьяны пришла? — спросил он, скова располагаясь на кушетке в спальне.
— Нет, я сама. А она не приходит, что ли?
— Приходит, но редко. Обычно продукты под дверь раз в два дня ставит и уходит. Да что ей, если честно говорить, на все это смотреть?
— Но почему, — спросила Нина, — почему все это так?
— Что — это?
— Эти люди, например. Откуда они? Куда мебель делась? Где книги? Где Анна Павловна? Где вообще все?
— Какая ты быстрая — тебе все сразу подавай Столько лет не приходила — и все сразу узнать хочешь. А как это рассказать? Это ведь не сразу все сложилось. Раньше вот и не звонил никто, а теперь звонят. Как это объяснить?
— Ну, — сказала Нина, — это, наверное, хулиганит кто-то.
— Не скажи, — возразил Лев Моисеевич. — Можно, конечно, все это и такой простой причиной объяснить — мальчишки хулиганят. Может, это и так. Но ведь что-то сбывается, понимаешь? Так что это не только хулиганство, но и что-то серьезное, что мы еще до конца не знаем. Вот и сейчас: зачем свет зажигать? Безумие вроде? Но ты все-таки встань и зажги, — тебе легче — пускай горит. Вдруг так надо?
— А где Анна Павловна? Она куда-то уехала?
— А я теперь уже и не знаю, — сказал он с грустью. — Раньше считалось, что Бориса — ну, этого придуманного сына и брата — нет, что это все игрушки, а теперь оказывается, что он есть, раз Татьяна к нему уехала. Анна Павловна, по прежним понятиям, умерла. А по новым? Может, это мы все умерли и теперь на том свете живем, а она — в прежней квартире, где и Татьянами Борис. Но тогда почему она никогда не позвонит? Татьяна-то ведь звонит и продукты приносит…
— Да не может этого быть, Лев Моисеевич. Полно вам.
— Вот и я думаю, что не может. Но разве их, — он показал на дверь, — убедишь? И эти звонки к тому же. Кажется, и сейчас звонят. Но они все там так тортом увлеклись, что ничего не слышат. Может, ты сходишь?
Нина прислушалась, где-то и правда дребезжал звонок.
— А где у вас телефон?
— Там!.. Я уж и не знаю, куда они его уволокли.
Нина пошла на звонок, но он тотчас смолк, напоследок как-то обиженно вякнув. «И телефон тут какой-то ненормальный, — подумала Нина. — Но что же это? Что это — все вокруг? Выморочность какая-то».
— А вы уже давно не работаете? — спросила она, вернувшись. Лев Моисеевич все так и сидел на кушетке.
— Не успела, да? Подождем, они еще позвонят.
— Мы ведь сколько не виделись? — продолжала Нина. — Лет семь?
— Да, давно. Ты меня и на свадьбу не пригласила.
Слава богу, он хоть про это помнит. Значит, не окончательно свихнулся.
— А сейчас ты думаешь, что я с ума сошел, — сказал все тот же проницательный Канталуп. — Почему? Разве я тогда плохо держался? Устраивал тебе какие-то сцены? Нет ведь. Я и дома, кажется, ничем себя не выдал. Но, знаешь, — он перешел на шепот, наклонился к Нине поближе, — они все равно обо всем догадались! Ты представляешь, какие собаки — унюхали!
Опять зазвонил телефон.
— Иди-иди! — сказал Лев Моисеевич. — Они долго звонят, успеешь.
Телефон запихнули черт знает куда, Нина раньше и не была в этом углу квартиры — какая-то подсобка, где жил обслуживающий (раньше, конечно) персонал. Она бы успела взять трубку, потому что шла на этот раз быстрее, но в последний момент из-под руки вывернулся какой-то юркий старикашка, он первый и схватил.
Читать дальше