Александр Бирюков - Свобода в широких пределах, или Современная амазонка

— Что ты улыбаешься? — спросил Слава-жених.

— Я думаю, как бы я себя чувствовала, если бы этой ночью у меня все было впервые.

— И как, интересно?

— Не знаю. Но что-нибудь от меня исходило такое, что ты бы сейчас валялся на земле, не смея и глаз поднять, правда?

— Наверное. Но хочешь, я и сейчас встану на колени? Или там, перед загсом?

— Нет, не надо. Это будет неправдой. Зачем нам эти игры?

— Мы кого-нибудь ждем?

— Нет. Антошкина и Лобзикова прямо в загс придут, сбегут с последней пары.

И все-таки странно, что ее, что их никто не сопровождает. И стыдно даже. Словно они самозванцы какие-то или делают это понарошку, как в кино. Но если бы кино снимали, здесь бы уже толпа стояла — хотя бы из статистов. А так даже Кантора нет. Она ему, конечно, не говорила, что сегодня регистрация, но мог бы и сам догадаться, взять такси, подъехать и сейчас вот тут стоять (а потом ехал бы за их машиной, как почетный эскорт). Но не взял, не стоит железный Канталуп — сказал как отрезал. А может, у него операция? Может, он какой-нибудь страдающей женщине в эти минуты помогает? Там он нужнее, конечно. Потому что она, ведь не страдает? Нет, ничуть. У нее все прекрасно. И девочки уже стоят с букетом у дверей загса. И у Славиных родителей букеты будут в руках — все будет прекрасно. Кто это решил, что она страдает?

Заминка вышла с фотографированием — уже после всей этой процедуры.

— Наверное, не стоит, — сказала Тамара Васильевна, обернувшись к Нине. — Довольно пошловатый обычай — все эти карточки, альбомы. Как вы думаете?

— Да как же пошлый! Да вы что! — крикнула Оленька, захваченная торжественностью момента. Ей это предложение, наверное, святотатством показалось. — Конечно фотографироваться! И шампанское прямо здесь. Правда, Зина?

— Я думаю, что надо, — спас положение Владислав Андреевич. Он-то уж, конечно, лучше всех здесь знает, что и как взрывается, специалист по твердому топливу, а оно, как известно, и в космической технике применяется. — Давайте снимемся все вместе, а потом молодые — отдельно.

— И с нами отдельно, — не уступала Оленька. — Мы сами заплатим, да, Зина?

Ну воспитаньице! С такой не пропадешь. Хотя смешная она сейчас, как рассерженный котенок. А Владислав Андреевич — чудо как импозантен. Высокий, стройный, с копной седых волос. Совсем неплохо иметь такого родственника. Кто же он ей теперь, свекр? Да, свекр, кажется. А слово просто омерзительное, что-то в нем овощеворонье: свекр! свекр!

Далее в трех машинах (у Славика сестра старшая есть, оказывается, — она с мужем и еще какие-то дядя и тетя вполне приличного вида) прямиком в «Метрополь». Жаль, что не выезжает шофер на резервную полосу — тут нельзя, милиция на каждом шагу, но все равно очень быстро и довольно торжественно — современная кавалькада.

Нина и не заметила даже, когда, на каком перекрестке к ним присоединился (как с неба упал) строй амазонок. И не какой-нибудь там жиденький, как из мотоциклистов, когда они длинные машины сопровождают по этому проспекту с Внуковского аэропорта до Кремля и обратно, а толпа-лавина в несколько десятков (или сотен?) голов и грив. Неслышно цокая, она, эта лавина, несется рядом сквозь все эти машины, троллейбусы, сквозь пешеходов и милиционеров, ничуть не стесняясь препятствий, а словно забавляясь ими. Только не озорничайте, девочки! Еще рано. Все будет потом. Еще не вечер, как говорится.

— Я тебя сегодня съем! — говорит Слава, приваливаясь к ней на заднем сиденье машины. — Да сними ты эту дурацкую сетку.

Ну-ну, помечтай, голубчик, помечтай!

— Осторожно, — говорит Нина, — ты мне платье изомнешь, а я сегодня красивой быть хочу.

— Ты и так самая-самая!

Он, конечно, так и думает. Хорошо это и жаль. Но что поделаешь, если все так складывается?

Амазонки особенно разошлись, скользя мимо (или вдоль?) знакомых мест — Моховая, Манеж, родной университет слева проскочил… Сейчас, кажется, все разнесут. Потом, словно оттолкнувшись от асфальта, вскинулись и поплыли вверх — над крышами машин, этажами, — как тогда фигурка коленопреклоненной Софьюшки наискось от окон библиотеки полетела. Приехали, значит, если эскорт удалился.

В ресторане немноголюдно, хотя по фигуре швейцара, по тому, как он им навстречу двинулся, видно было, что он просто так, с улицы, никого не пустит. А зал почти пустой, только за несколькими столиками обедали — сразу не разберешь, кто. Можно спокойно оглядеться, что это за учреждение такое, — Нина здесь ни разу не была, да и вряд ли попадет еще когда-нибудь. «Метрополь» все-таки! Начало века, русский модерн. Официанты в белых фраках. В центре — бассейн. Рыбки у них там, наверное, плавают. Музыки вроде никакой. Но это, наверное, потому что днем, а вечером, конечно, что-нибудь играет. Ну и хорошо, танцев, значит, не будет. А может, жалко, что не будет? Или тут вообще не танцуют?