Вилис Лацис - Собрание сочинений. Т.4. Буря

Однако жене он ничего не сказал.

Когда они приехали сюда, Рута в первый же день встала на учет в горкоме комсомола и вечером спросила Чунду, почему он не был в горкоме партии.

Тогда он сказал, что в Новгороде на вокзале у него вытащили документы, в том числе партийный билет.

— До того глупо получилось, Рута, что мне не хотелось даже говорить тебе, — боялся расстроить. Ведь понимаешь, если к этому отнесутся формально, — могут дать строгий выговор. Ходи тогда всю жизнь с замаранными документами, да еще каждый будет в нос тыкать этим выговором. Знаешь, что я думаю: нам надо придать несколько иное освещение этому случаю. Скажем, отход с боем, налет авиации, прямое попадание и так далее.

— Как ты изоврался, — перебила его Рута. — Что это за коммунист, который обманывает партию? Да это и не поможет тебе; знаешь, что пословица говорит: у лжи — тараканьи ножки… Во всяком случае, когда дело дойдет до разбирательства, я тебя выгораживать не стану.

— С формальной точки зрения, конечно, это может показаться ложью, — изворачивался Чунда, — а на самом деле с нами сто раз могла произойти подобная история. Главное, начнутся кривотолки: скажут, растерялся, не сумел сохранить билет, и черт знает что. И в такое время, когда я мог бы принести столько пользы, вдруг самое неприятное осложнение. Мне-то что, я готов пострадать, но ведь это прямой ущерб общему делу.

Но никакие уговоры на Руту не подействовали. «Хорошо, обойдемся без тебя», — решил про себя Чунда и перевел разговор на другое: надо еще выяснить, куда эвакуировались товарищи по райкому, где находится архив, чтобы получить соответствующие справки. Словом, придется ждать. Тут даже Рута ничего не могла возразить мужу.

Ее самое так измучило это путешествие вдвоем, больше похожее на бегство (на дезертирство, — говорила Рута Чунде), она так истосковалась по людям, по делу, что, придя в горком комсомола, сразу стала просить, чтобы ее послали на какую угодно работу. Комсомольцы встретили Руту очень сердечно, а так как только на днях много комсомольцев ушло на фронт, то для Руты легко нашлась работа в аппарате горкома.

Рута с жаром взялась за дело, а ее живой, общительный характер помог ей быстро сблизиться с новыми товарищами. В свободные минутки она выходила на берег Волги, гуляла по улицам — вслушивалась в русскую речь (Рута решила скорее научиться бегло говорить по-русски); домой возвращалась она поздно вечером, с мужем разговаривала мало, почти через силу. Но тот и не замечал этого, так он был занят устройством своих дел.

Чунда заранее выбрал для себя такое поле деятельности, которое, рассуждал он, даже в суровое военное время должно обеспечить приличные условия существования. Поэтому он направился прямо в горторг. Представившись заведующему, Чунда рассказал о своей работе в Риге, о своем участии в организации торгового аппарата. Затем он поведал ему об ужасной бомбежке, во время которой лишился партбилета. Теперь, как только узнает, куда эвакуировали райкомовские дела, и получит соответствующие справки, немедленно начнет хлопотать о новом билете. Кроме паспорта, у него сохранилось в планшете несколько старых командировочных удостоверений и еще какая-то справка (Чунда забыл о них, когда зарывал партбилет), из которых явствовало, что он действительно работал инструктором райкома партии. Арбузов подумал-подумал и решил взять его заместителем заведующего отделом снабжения. Чунда был вполне доволен. Главное — месяца полтора можно жить спокойно: никто не удивится, если он за это время не получит нужных справок. А дальше — видно будет… На самом деле он никуда не писал, да и не собирался писать, «пока не выяснится общая обстановка…»

Вот почему Чунда не поехал на вокзал встречать своих земляков, а прохаживался по бульвару, на высоком берегу Волги, и с удовольствием наблюдал энергичную, бодрую жизнь пристани. По реке вверх и вниз шли нарядные белые пассажирские пароходы, буксиры тащили тяжелые баржи с хлебом, солью и другим добром. Чунда успевал полюбоваться и видом на Волгу и встречавшимися ему хорошенькими черноглазыми девушками.

Убив самым приятным образом часа два, Чунда пошел домой. При содействии Арбузова он уже получил хорошую большую комнату в центре города — рукой подать и до театра, и до рынка, и до главных учреждений; даже необходимой мебелью обзавелся. При иных обстоятельствах живи здесь хоть десять лет — и не надоест, но сейчас, когда немецкая армия занимала все новые города, Чунда не собирался обосновываться на долгое время. А вдруг победят немцы? Чунда был почти убежден в этом. Тайком от Руты он уже несколько вечеров занимался изучением карты Советского Союза, заблаговременно обдумывая, где будет всего безопаснее и удобнее. Средняя Азия… Дальний Восток… В случае нужды и через границу можно перебраться в какую-нибудь соседнюю страну. Однажды Рута застала его за этими размышлениями над картой и спросила, что он разыскивает.