Алексей Корнеев - Высокая макуша

— Ну, спасибо за такую науку, — похвалил Василий мальчишку и ласково пожал его плечо.

Егор ответно кивнул ему взглядом серых, не по-детски умных глаз:

— А я тоже, когда вырасту, буду лес сажать.

— Молодец, Егорушка, и правильно сделаешь. Кто-то должен смотреть за лесом, сажать да охранять его. Но лучше это сделает тот, кто больше знает его и больше любит…

Едва они пробрались сквозь коряжный сухолом, которым сплошь была завалена ложбина, как зарделась перед ними земляника. Местами ее было столько, что в глазах зарябило: точно бусины красные, румяные порассыпал кто-то в траве.

— Смотрите, смотрите, какие! — кинулся Егор, срывая огненно-яркие земляничины.

— Да-а, вот это экзотика! — только и вымолвил Василий.

— А что это такое — эк… эк-зотика? — полюбопытствовал Егор.

— Экзотика? Ну, что-то необыкновенное. Вроде сказки, можно сказать…

Румяные, как только что выплеснутые из жаркого костра и не успевшие остыть, ягоды густо виднелись в бороздках, где росли дубки, и по склонам ложбинок. Но вот случайно Василий глянул в сторону пня и ахнул. Не видел он еще или не помнил, по крайней мере, такой крупной ягоды, хотя немало поел ее в детстве — лесной и луговой. Ну прямо сливы алые висели на тоненьких, словно иголки, стебельках, — и как только они их выдерживали?

— Что, я говорил — ведро можно насобирать? — торжествовал Егор.

Глядя на мальчишку, Василий и сам поддался детскому соблазну: не столько опускал ягоды в бидон, сколько отправлял их в рот. Так и таяли они на языке, отдавая то ли изысканной конфетой, то ли еще какой-то пряностью: и сладко от них во рту, и кисловато. Но чем больше их ел — и по одной, и горстями, — тем больше хотелось утолить свою жадность. Особенно заманчивыми были перезрелые и как бы поджаренные, — такие попадались больше всего у пней, пригретых солнцем и оттого горячих, вроде каминов.

— А знаете, почему возле пней много ягод? — хитро посмотрел мальчишка на Василия. И, не получив ответа, резонно заметил: — На пни садятся птицы, вот и рассевают.

— Выходит, чем больше птиц, тем больше ягод?

Егор согласно кивнул головой и опустился на колени, усердно выискивая в траве спелые земляничины…

Тихо на поляне. От этого безветрия, оттого, что место походило на котлован, окруженный стенами деревьев, солнце палило так, словно рядом дышала мартеновская печь. Чтобы прикрыть голову от жарких лучей, пришлось мастерить из газеты пилотку. Наполнив с верхом бидончик, они наелись так, что не хотелось уже обедать. Устроились под липовым кустом в холодке и незаметно заснули рядом — десятилетний мальчишка и взрослый отпускник…

Проснулся Василий первым. Солнце покосилось с полудня, обогнуло липовый куст, но все еще припекало так, что пришлось перебираться в тень. Егор, заметно припухший от сладкого сна, опомнился не сразу, долго и вяло притирал глаза.

Давно неезженной, заросшей конским щавелем дорогой вышли к дому лесника.

Пожилой незнакомый лесник ворошил вилами сено, вольно раскиданное по поляне, ему помогала не то дочь, не то сноха — приехавшая, видно, из города. Оглядываясь на мальчишку лет пяти, который намеревался поиграть с принизанной собакой, она строго покрикивала на него:

— Я тебе полезу, полезу! Хватит за руку — в больницу тогда вести? Отойди, говорю!

Но малыш и так, наверное, отошел бы, потому что собака рванулась к чужим, натянув цепь и давясь от злобы.

Василий остановился, поздоровался с хозяином, который лишь мельком взглянул на прохожего, продолжая заниматься своим делом; до вас ли, дескать, в такой горячий момент!

— И скотине и лошади готовите? — кивнул Василий на копешку сена.

— А кто же нам будет готовить? — все так же хмурясь, отозвался лесник. — Это не город, где зашел в магазин да купил, что тебе надобно. Все говорят, легко нам живется. И воздух-то, мол, в лесу, и ягоды с грибами. Не жизнь, а малина, словом. А тут одного сена сколько надо припасти. Да за водою съездить, да за хлебом. Не говорю уж про службу. День-деньской мотаешься, а все завидуют.

— Да-а, сочувствую вам. И давно вы здесь живете?

— Доживаю, — буркнул лесник. — Вот отработаю последний год, не знаю, кто меня тут заменит. Молодых-то калачом теперь в лес не заманишь, все по городам вроде вас…

Василий завел было разговор про лес, но хозяин только отмахнулся. «Сердитый старик», — подумал, отходя от дома.

За молодой дубовой посадкой показалась железная дорога. Непривычно тонкие рельсы, короткие шпалы, и всюду — по откосам, по низкому песчаному полотну, даже по старым шпалам — заросли травы, из которой выглядывали мелкие ягоды земляники.