Анатолий Емельянов - Разлив Цивиля

— Не торопись. Я могу и подождать. А то еще, чего хорошего, от товарища Завьялова нахлобучку схлопочешь.

Володя улыбнулся:

— Главное — зарегистрироваться, и никакой нахлобучки. А собрания, признаться, оскомину начинают набивать. Вчера только закончился двухдневный семинар, а нынче, видишь, — снова в район… Да! Все хочу спросить: а где твои вещички, не так же вот, руки в карманы, приехал, надо думать?

Павел ответил, что вещи здесь, в райкомовской раздевалке.

— Тогда выноси и укладывай в сани, пока я там буду отмечаться.

Провожая взглядом убегающего Володю, Павел подумал о том, что, конечно же, его друг детства (с Володей они учились вместе с первого класса) за те годы, что они не виделись, изменился: раздался в плечах — вон как натянулось пальто на лопатках! — возмужал, но вместе с тем остался все тем же Володей, какого он знал раньше — горячим, порывистым, веселым.

Привязав коня и задав ему сена, Павел отправился за чемоданами.

Говорится: белый, как снег. А про мартовский снег уже не скажешь, что белый; уплотнился, с южной стороны подтаял, потемнел. Но все равно горит, искрится на солнце, будто поле усыпано мелкой стекольной пылью.

— Если ехать по шоссе, — Володя поудобнее устроился в санях, подобрал вожжи, — через каждые две минуты придется сворачивать на обочину. Машины дыхнуть не дают. Да и конька только-только приучили к упряжке, совсем еще глупый: видишь, как выехали, не переставал бежать… Так что поедем через лес: и прямее, и теплее. Как это старики говорят: лес для человека — половина тулупа.

Лес начинался сразу же за поселком. Дорога была узкой, от частых ударов грядками саней кора на ближних деревьях ободрана, но ехать этим узким лесным коридором было куда интереснее и даже как-то уютнее, чем просторным шоссе.

— Да ты садись половчей, чего на коленях выстаиваться, — балагурил Володя. — И соломы не бойся, приедем — отчистишь свой костюм.

— Я вот на лес гляжу, — сказал Павел. — Поредел, и заметно поредел. На этом месте, помнишь, какие сосны росли?

— Леспромхоз… Теперь ведь пилят не по старинке. Техника! Смотришь: за два дня и нет, как не бывало, целого квартала… Фу, черт, в рифму начал говорить, впору за стихи приниматься… Ну, да ладно, обожди ты со своим лесом. Я тебе доскажу…

Володя подвинул в передок саней сбившиеся чемоданы, привалился к ним плечом.

— Призывался я, как ты знаешь, на другой год после тебя. Ну и ничуть не сомневался, что попаду на Службу в столицу нашей Родины Москву. Во сне уже не раз стоял часовым у Мавзолея Ленина. И дальнейшее все было ясно как день: жить после службы останусь в Москве, женюсь на красавице москвичке и так далее и тому подобное. А на станции посадили в поезд и — ту-ту! — на восток. Вот тебе и Москва! Ну, ты знаешь, я человек легкий, подолгу предаваться всяким переживаниям не люблю. Восток так восток. И плох ли Свердловск, Омск, Томск… Однако же и эти города прошли мимо нас, как Азорские острова. Три недели ехали товарняком, а потом на самолет и — на север.

Павел слушал Володю и вспоминал свое начало службы…

Их эшелон шел на запад, и они тоже гадали, где остановятся.

— Окончил школу сержантов, — продолжал Володя, — и меня двинули еще дальше: сразу же, одновременно и на восток и на север. Словом, так далеко, что дальше уже и некуда. Зимы там не так чтобы очень морозные, терпимые. Но уж если начнутся бураны — целая неделя. Или наступит полярная ночь, — кажется, что уже вовек не увидишь светлого дня. Луну ждешь заместо солнца. А ведь надо и в наряд на границу ходить, и вообще службу нести. Хотя иной раз и подумаешь: кому взбредет в голову тут переходить границу, кому захочется идти на верную смерть?! Отбудешь свой наряд — свободен. А только куда пойдешь, в какой такой город или хотя бы просто поселок? Ни того, ни другого нет…

Павел служил рядом с большим городом. Но город этот был чужим, И в увольнение они ходили тоже не так часто.

— Наконец-то солнце взошло. Радуешься. Но уж если оно взошло, то несколько месяцев и не заходит: и попробуй тут разбери, где день, а где ночь. Да и тепла от того солнца на три копейки: вышел в гимнастерке — с солнечной стороны тепло, а с другой — мороз пробирает. Словом, как у нас вот в такое время… Вот тебе, Володя, говорю, и Москва! Ну, правда, — Володя тряхнул головой, улыбнулся, — вернулся оттуда настоящим полярником. Вот видишь, — и он протянул голые руки. — Даже в морозы варежки надеваю редко. Наши холода, после той закалки, меня уже не берут. Даже рыбачить на Сявал [4] Сявал — по-русски Цивиль — река в Чувашии. Отсюда и название деревни Сявалкасы. хожу в таком же вот виде.